— Почему бы и нет? — возразил Джерри. — Разве свобода слова не дороже парочки театров, пускай даже и переполненных народом? К тому же никто не может запретить другим кричать: «Не верьте ему, никакого пожара нет!»
Майор Верона подозрительно посмотрел на Родса и насторожился. Зорро пытался ему подмигнуть, но Джерри ничего не замечал. Его понесло:
— Я тут вспомнил кое-что из курса истории старушки Земли, который изучал в колледже. Все ведущие нации того периода неустанно трубили о защите свободы, демократии и прав человека. Подкрепляя слова делом, они нередко посылали целые армии численностью в несколько сот тысяч человек, вооруженных новейшим оружием, с целью защитить демократические свободы и человеческие права в какой-нибудь отсталой стране в соседнем полушарии, население которой ни о чем таком и не слыхивало. Но если вдруг негр, еврей или индус выходил на центральную площадь своего города в тех же Соединенных Штатах и начинал протестовать против притеснения национальных меньшинств, на него сразу набрасывались два десятка полицейских и волокли в кутузку под тем предлогом, что он, осуществляя свое право на свободу слова, нарушает не только общественное спокойствие, но и права других людей, которым его речи могут прийтись не по нраву и вообще испортить настроение. Представляете себе комизм ситуации? Крупнейшие мировые державы с готовностью приносили в жертву сотни тысяч косоглазых или черномазых за рубежом, якобы защищая их демократические права и свободы, в то время как у себя дома те же властные структуры допускали свободу слова лишь в том объеме, который их устраивал. Теоретически вы могли написать все что угодно. Но опубликовать написанное имели шанс лишь в том случае, если оно понравится тем, кто держал в руках так называемую «свободную» прессу. Вы также имели право голосовать за кого хотите — при условии, что голосуете за кандидата, выдвинутого все теми же властями. Собственно говоря, других кандидатов все равно не было — законы о выборах ставили практически неодолимые преграды на пути всех прочих претендентов. Вы имели право устроить демонстрацию протеста, но прежде…
Бас доктора Хорстена без труда перекрыл голос Джерри:
— Прошу прощения, синьор Верона, за нескромный вопрос, но меня смущает одна деталь. Хоть я и посещал раньше вашу планету, но не могу похвастаться детальным знанием местных обычаев. Скажите, пожалуйста, чем объясняется присутствие в вашей речи многих выражений и терминов, отсутствующих в стандартном базисном языке?
Майор, смотревший на Родса как удав на кролика, вздрогнул, тряхнул головой и повернулся к ученому:
— Мне понятен ваш интерес, дорогой доктор Хор-стен. Полагаю, это связано с нашей исторической родиной. Хотя первые транспорты с колонистами прибыли на Фьоренцу с Авалона, все мы здесь ведем свое происхождение от выходцев из Италии — самого благословенного уголка на Земле.
— Вопы [1], — пробормотала Элен, ожесточенно раскачивая куклу.
— Что?! — Синьор Верона подпрыгнул как ужаленный и в ужасе уставился на девочку.
— Оп-па! — воскликнула Элен, высоко подбрасывая Гертруду. — Оп-па! — И она еще раз подкинула куклу под самую крышу лимузина.
Изрядно потрясенный майор с трудом заставил себя сосредоточиться на светской беседе с невозмутимым Дорном Хорстеном.
— Как бы то ни было, синьор, мы гордимся тем, что не забываем и наш родной язык.
— Понятно, — кивнул ученый.
Водитель что-то пробурчал через плечо. Верона встрепенулся и объявил:
— «Альберго Палаццо», синьоры!
Он открыл дверцу аэромобиля, не дожидаясь шофера, и помог выйти из него остальным. С полдюжины служащих отеля мгновенно расхватали багаж. Советник Третьего Синьора сам провел своих подопечных к стойке регистрации, поминутно извиняясь:
— Вы не представляете, синьор Хорстен, как тяжело в столице с гостиничными номерами! Кстати, столица, как и вся планета, также носит название Фьоренца. Все отели переполнены. Буквально забиты до отказа, дорогой доктор! Мне страшно жаль, но мы можем предложить вам и синьорине Элен только одноместный номер на первом этаже рядом с рестораном.
