Дуэли и дуэлянты: Панорама столичной жизни - страница 5

В молодости он уверен был, что следует естественной дворянской традиции. В зрелые годы, и особенно к концу жизни, он убедился, что российское дворянство в массе своей либо растеряло понятие о чести, либо никогда им не обладало в достаточной степени…

Дворянское понятие о чести и о бесчестии во внятном Пушкину обличии появилось в послепетровские времена. Честь времен местничества вырастала из сознания незыблемости места рода и человека в государственной структуре. Боярину или дворянину допетровских времен в голову не приходило смывать оскорбление кровью на поединке или просто демонстрацией своей готовности убить или умереть ради чистоты репутации. В этом не было нужды. Государство регулировало отношения между подданными. И не потому, что оно было сильнее и зорче, чем после Петра. А потому, что благородные подданные больше доверяли государству и традиции и меньше связывали понятие чести со своей личностью. Если одному боярину за обиду выдавали другого головой, он считал себя удовлетворенным, хотя его заслуги в происходящем не было никакой. Все делала упорядоченность представлений о сословной ценности рода и человека, поддерживаемая царем. И потому в Уложении царя Алексея Михайловича вообще не упоминалось наказание за дуэль, а провозглашалось нечто иное: «А буде кто при царском величестве выймет на кого саблю или иное какое оружие и тем оружием кого ранит, и от той раны тот, кого он ранит, умрет, или в те же поры он кого до смерти убьет, и того убийца за то убийство самого казнити смертию.

А хотя буде тот, кого тот убийца ранит, и не умрет, и того убийца по тому же казнити смертию».

Тут главное — обнажение оружия в присутствии государя, то есть более важен факт оскорбления величества насилием в его присутствии, чем факт схватки и ее результат. И речь идет здесь отнюдь не о дуэлях в точном смысле слова, а о любом вооруженном инциденте в соответствующей обстановке. Рубка на саблях в царском пиру никакого отношения к делам чести на имела.

Реформы Петра сломали и уничтожили эти представления.

Первый император внес в сознание русского дворянина принципиальную двойственность. С одной стороны, знаменитая формула «знатное дворянство по годности считать» порождала у хорошо служащего офицера самоуважение и сознание своей личностной ценности. С другой, каждый более, чем когда-либо, чувствовал себя рабом — без намека на личное достоинство — по отношению к царю и к государству.

Петр мечтал о невозможном: о самостоятельных, инициативных людях — гордых и свободных в деловой сфере и одновременно — рабах в сфере общественной. Но ощущать личную ответственность за судьбу государства и быть при этом его рабом — немыслимо. В умах и душах русских дворян многие десятилетия шла борьба двух этих взаимоисключающих начал, принимая самые удивительные формы — от поддержки самодержавия Анны Иоанновны в 1730 году до участия в дворцовых переворотах. Эта длительная и жестокая борьба привела к образованию внутренне свободного дворянского меньшинства; о дворянском авангарде, достигшем наивысшего уровня самосознания в героях декабризма, именно об этом меньшинстве говорил Лев Толстой в 1858 году, отвергая претензии Александра II на приоритет правительства в деле освобождения крестьян: «Только одно дворянство со времен Екатерины готовило этот вопрос и в литературе, и в тайных и не тайных обществах, и словом, и делом. Оно одно посылало в 25 и 48 годах, и во все царствование Николая, за осуществление этой мысли своих мучеников в ссылки и на виселицы и, несмотря на все противодействие правительства, поддержало эту мысль в обществе и дало ей созреть так, что нынешнее слабое правительство не нашло возможным более подавлять ее…».

Бой в устье Невы

Гравюра А. Зубова. 1700-е гг.

Рождение дворянского авангарда, проницательного и самоотверженного, готового жертвовать собой ради истинных интересов страны и государства, не желавшего мириться с пагубной двойственностью, заложенной Петром в общественный процесс, было едва ли не главным позитивным результатом «петровской революции». Результатом, которого первый император не хотел и не ожидал.