Вблизи картина убийства выглядела еще ужаснее, чем с расстояния. Теперь я мог хорошо разглядеть мордочку собрата с обвисшими усами и поникшими ушками. Она была похожа на печальное лицо смертельно огорченного старика. Обнюхивая его, я физически ощущал, как закоченело его тело и какие муки испытал этот несчастный перед своим уходом в мир иной. Слезы полились у меня из глаз и закапали в чашу фонтана. О, как жесток мир! Как мало в нем надежды и достоинства!
Я не в первый раз в своей жизни становился свидетелем жестокой сцены и по опыту знал, что у палачей всегда есть «веские» причины для совершения позорных деяний. Они руководствуются своей логикой.
Однако это преступление казалось совершенно немотивированным. Убийство ради убийства. Короче говоря, я столкнулся с обычным фактом жестокого обращения с животными, приведшего к смертельному исходу. Кто-то, по всей вероятности психически неполноценный ребенок, хотел посмотреть, как будет умирать маленькое беззащитное существо. Убийцей, несомненно, двигали аномальное любопытство и врожденная склонность к жестокости. Так просто и так непостижимо! История жестокого обращения с животными длинна, печальна и загадочна! И если дети руководствуются извращенной любознательностью, то причины, толкающие взрослых на жестокость по отношению к животным, более глубоки. Докапываясь до них, убеждаешься, что речь прежде всего идет о душевной болезни и духовной нищете. Я твердо знаю одно — и это доказывают исследования: люди, которые мучают и убивают животных ради шутки и удовольствия, могут без зазрения совести сделать то же самое и со своими собратьями. Поэтому жестокое обращение с животными является большой угрозой и для человеческого рода.
Прекрасный анализ! Вот только к чему он? Теперь уже поздно жалеть бедное создание. Беда в том, что наш брат рискует своей шкурой каждый раз, когда выходит за порог дома. Мучители животных и их убийцы являются серийными преступниками. Кто однажды пустил кровь живому существу, уже не остановится и будет продолжать творить зло. Я бы мог, конечно, активизировать свои способности детектива и найти убийцу собрата. Но к чему бы это привело? Я не в силах положить конец его социально опасным деяниям. Захотелось побыстрее вернуться домой и разыграть перед Густавом смертельно больного, чтобы он больше никогда не выпускал меня на улицу.
Я спрыгнул с чаши фонтана на землю и взглянул на каменную ограду, по которой пришел сюда, а затем пересек маленький садик, настороженно поглядывая вокруг. Пейзаж уже не выглядел романтической идиллией. Скорее окружающая обстановка напоминала огромную ловушку, которая могла помешать мне вернуться домой. Кусты и деревья были похожи на призраков, в тени которых находился старый дом убийцы — того, кто отрезал кусок веревки и готов выйти в сад, чтобы вершить свои злодеяния. Конечно, я понимал, что у меня просто разыгралось воображение. Наверняка садист на сегодня утолил свою страсть и будет теперь наслаждаться воспоминаниями о содеянном.
Наконец я достиг стены и хотел уже прыгнуть на нее. Однако, подчиняясь старой привычке, обернулся, чтобы запечатлеть в памяти место преступления. Итак, у противоположной стены располагается фонтан, на кране которого висит жертва. Справа стоит дом, между ним и фонтаном простираются заснеженные газоны, в центре садика располагается беседка. А из угла, который образовывали стены ограды, на меня смотрят чьи-то белесые глаза!
Я как ошпаренный взлетел на стену. На сей раз я не сомневался: следящие за мной глаза не были плодом моего воображения. Я явственно различил очертания фигуры, прятавшейся за переплетением веток и плетущихся растений. Глаза как будто светились изнутри. И дело не в моей богатой фантазии! Тот, кто прятался у стены, шевелился, и с голых веток падал снег от его движений. От его дыхания поднимался пар. Самое ужасное заключалось в том, что это чудовище, должно быть, наблюдало за мной довольно давно, с той минуты, когда я появился в садике.
Хватит с меня на сегодня! Похоже, повешенный был приманкой для следующих потенциальных жертв. Мне казалось, что сейчас монстр выскочит из своей засады, набросится на меня и накинет петлю на мою шею. Но в этот момент во мне проснулась порочная губительная страсть — проклятое любопытство. Я застыл на месте и вгляделся туда, где пряталось чудовище. Это был человек. Об этом свидетельствовали светящиеся в полумраке белки глаз. С другой стороны, очертания тела вызывали некоторые сомнения. Я могу ошибаться, но голова показалась мне слишком большой для человека. Впрочем, то мог быть маленький ребенок. Хотя этому противоречили размеры тела — оно было очень коротким, но громоздким.
