– Тогда выкладывайте с чем пришли.
– У меня родился десятый внук.
– Поздравляю.
– Не спешите… Так вот по этому, весьма плачевному для меня случаю, я решил дать в «Ласточке» концерт и пригласить людей, которые мне симпатичны. Вы относитесь к их числу, поэтому жду вас сегодня к половине девятого.
– Спасибо, с удовольствием приду. И если разрешите, с женой.
– С той прелестницей, что вы у нас когда-то были?
– Нет, я женился совсем недавно, и это другая женщина.
– А вы не ошиблись? Та была неотразима.
– Да, Ирочка очень красивая девушка. Но, увы, у нее уже был жених…
– Ну что же, я буду рад вас видеть в обществе той, кого вы сочтете себя достойной. Итак, жду. – Корзон залпом допил остывший чай и поднялся. Олег поднялся следом:
– Вы сказали, что рождение очередного внука для вас плачевный случай. Почему?
– Когда вам будет столько же лет, сколько мне, вы поймете, что десятый внук может оказаться последним при вашей жизни. А это всегда грустно сознавать. – И Корзон улыбнулся печальной улыбкой, которая соединила в себе одновременно всю скорбь и юмор еврейского народа. Возразить Олегу было нечего, и он проводил Моню до двери.
Сутягин позвонил ровно в одиннадцать. Он успел посоветоваться с членами списка, и они готовы приехать сегодня в офис Голенева сразу после работы. Шесть часов вечера Олега вполне устраивали. Попрощавшись с Сутягиным, он тут же позвонил по телефону, который ему при встрече выдал полковник Марджаков.
– Вас слушают. – Ответил мужчина на другом конце провода.
– Я звоню с разрешения Ильи Семеновича Мар… – Договорить Голеневу не дали.
– Я в курсе. Когда и где?
– У меня в офисе в восемнадцать часов.
– Дождитесь моего человека. Его зовут Валентином. – И мужчина положил трубку.
Через пятнадцать минут Лина доложила, что явился электрик из «горэнерго» и просит проводить его к директору. В кабинет вошел малый в синем комбинезоне на голое тело и с чемоданчиком в руках:
– Меня зовут Валентин. Попросите секретаршу, чтобы сюда десять минут никто не входил, и она тоже.
Дождавшись, когда Олег распорядится, Валентин положил на стол директора свой потертый чемоданчик и раскрыл его. Голенев увидел пачки денег.
– Все купюры помечены. Разложите их по конвертам, как сочтете нужным.
Голенев кивнул, раскрыл свой ящик и переложил деньги в него. В чемодане остался странный предмет, напоминающий пепельницу. Валентин выложил его на стол.
– Это микрофон. В начале разговора закурите, и передвиньте пепельницу.
– Я не курю.
– Один раз придется. А теперь мне надо осмотреть помещение. Предупредите вашу секретаршу, чтобы меня всюду пустили.
Олег проводил «электрика» и, попросив Лину показать ему офис, вернулся к себе. Оставшись в одиночестве, он внезапно ощутил странное волнение. Голенев был уверен, что поступает правильно. Перестройка Горбачева дала ему возможность заработать своим трудом и смекалкой большие деньги. Он честно платит налог. Мало этого, кооператив помогает местному детдому строить светлую современную столовую и спортзал. Остальные деньги он перечисляет в Глухов на счет строительной компании. Но это его личное дело. Покончив с цементным заводом, он вполне бы мог помогать инвалидам афганцам, поддерживать семьи погибших, опекать сирот и в других городах. А эти бездельники хотят поживиться, ничего не делая. Все это было так. Но Олег понимал, что и у чиновников есть семьи. Они растят ребятишек, возможно, любят своих родителей, жен или любовниц. Они живые обыкновенные люди, а он сегодня отправит их всех в тюрьму. И от этих мыслей на душе становилось гадко. Но он знал, что сделает это. Чтобы не было стыдно за свою страну, надо научить граждан жить по закону. Раньше законом распоряжались вожди. Теперь все по-другому. Теперь все зависит от самих людей. Как они себя поведут, такой и станет его страна.
За трудными мыслями не заметил, как достал из ящика пачку «Мальбора» и закурил. «Господи, теперь придется бриться наголо» – вспомнил он о споре с Ленькой Касаткиным, но было уже поздно.
В квартире Постниковых зазвенел будильник. Юлик вздрогнул, приподнялся, удивленно похлопав ресницами, сообразил, что каникулы, и снова упал на кровать, натянув одеяло на голову. Летом в школу дети не ходят, но для родителей каникулы пока никто не придумал. Татьяна набросила халат и, спотыкаясь со сна, двинула на кухню. Мэр любил завтракать манной кашей и крепким кофе. Ностальгическая любовь к каше у него сохранилась с приюта, а кофе вошло в рацион после поездки в Батуми, где этот напиток умелые мастера выпекали на горячем песке. Татьяна так готовить не научилась, но для европейской женщины справлялась вполне пристойно. В метаньях между ванной и кухней завтрак постепенно дозревал, и она еще успевала умыться. Мужа Татьяна не поднимала до последнего момента. Тихон каждый день работал допоздна, и она его жалела. Но момент настал. Маленький кухонный стол вместил тарелку с ветчиной, манную кашу, батон белого хлеба и кофейник. Сама Таня завтракала позже с сыном. У нее продолжался отпуск, и она могла немного расслабится.
