В Петербург мы приехали втроем: я, мой тренер и еще одна девочка, Таня Ермачек.
Через несколько дней нужно было ехать на сборы в Подмосковье, а пока — нам не дали ни квартиры, ни комнаты.
Нас всех троих разместили в какой-то крохотной каморке во Дворце спорта. Мне дали кресло и стульчик под ноги — так я и спал.
Правда, в те ночи я почти не сомкнул глаз. Очень волновался. Понимал, что нужно будет много работать, чтобы чего-то добиться. Это в Волгограде я был чемпионом. А здесь… Кем я стану?
Наверное, именно тогда и закончилось мое детство.
Уже через несколько дней я поехал на сборы, где познакомился с ребятами, с которыми в течение нескольких последующих лет мне предстояло делить каток.
Питер поразил меня своими масштабами и красотой. Но этот огромный город на меня давил, я чувствовал себя совсем маленьким и беззащитным. Иногда мне казалось, что он просто раздавит меня и я в нем совсем потеряюсь.
Я жил в квартире у своего нового тренера Алексея Николаевича Мишина. В квартире, где останавливались приезжие спортсмены. Утром бежал на тренировку, потом — в школу, затем — снова на тренировку. И ужасно страдал от одиночества. Один в огромном городе, ни друзей, ни знакомых, ни родных. Но никогда не жаловался. Звонил родителям в Волгоград и весело кричал в трубку:
— У меня все нормально! Я занимаюсь, тренер меня хвалит.
На мой 12-й день рождения Алексей Николаевич отпустил меня на три дня домой. Был самый сезон, нужно было работать, но Мишин понимал, что мне надо отдохнуть, окунуться в домашнюю обстановку, почувствовать себя в центре внимания и заботы, согреться любовью близких.
К встрече я приготовился. Нам платили стипендию, и я откладывал какие-то деньги. С ними я и приехал домой.
— Мама, я хочу купить тебе подарок!
— Женя, откуда у тебя деньги? — насторожилась мама.
— Я же стипендию получаю, вот и насобирал.
Мы поехали на рынок и выбрали для мамы пальто. Ярко-синее. Мама в нем была очень красивая, и я безумно собой гордился.
А потом я вернулся в Питер, и начались будни. Я тренировался очень упорно, не уходил со льда, пока не получится новый элемент. Старался изо всех сил. Школу забросил, но совершенно по этому поводу не переживал.
Порядок в моей жизни начала наводить мама. Она приехала навестить меня через полгода и ужаснулась. Она сразу все поняла.
С тренировками проблем не было никаких: их я никогда не пропускал, работал до седьмого пота. Но когда мама пришла в школу, там ее ожидала совсем другая картина.
В Волгограде я был отличником: дома за моей учебой следили, со мной постоянно занимались мама и старшая сестра Лена. А здесь, предоставленный сам себе, я стал злостным прогульщиком.
— Мы практически не видим вашего сына, к тому же он отстает по всем предметам, — сказали маме.
И еще мама узнала, что я начал курить.
Вообще-то я попробовал курить еще в Волгограде, когда мне было семь лет. Стащил у папы папиросу и закрылся в туалете. Затянулся. Закашлялся страшно. На запах табачного дыма и мой кашель прибежала мама и устроила мне взбучку.
Через год я совершил «второй подход к снаряду». И об этом тоже стало известно родителям. Они вызвали меня на ковер.
— Мы туг с папой решили, что купим тебе хороших сигарет, — заявила мама. — Посадим рядом, и ты при нас выкуришь целую пачку.
— Нет, пачку я не буду. Я не смогу! — Я расплакался.
Так что до переезда в Питер с курением я завязал. А уж в Питере… Как туг откажешься, когда никто тебя не контролирует, а старшие спортсмены время от времени предлагают вместе покурить! Когда стоишь рядом со старшими ребятами в подворотне и затягиваешься, чувствуешь себя почти таким же крутым, как они.
Я, как гостеприимный хозяин, прокатил маму в метро, показал город. Она сделала из этого свои выводы и в очередной раз ужаснулась: ее ребенок болтается где хочет и никому не нужен. Маме все это, конечно, не понравилось.
Она позвонила папе:
— Ты знаешь, это страшное дело! Я его отсюда забираю.
Провела со мной беседу, купила билеты до Волгограда и набрала номер Мишина:
— Алексей Николаевич, мы уезжаем! Не надо нам такого фигурного катания!
Мишин тут же приехал. Вызвал маму на улицу — он не хотел, чтобы я слышал их разговор:
