- Астерикс, так что же мне делать? Я совершенно потерялась.
- Старайся просто держаться ближе к моей маме, её расположения добиться может и трудно, но легче, чем отца. А с ним ни в коем случае не заговаривай о его семье – сестре Люсинде и отце, он приходит в ярость, когда о них вспоминает, но умело её скрывает.
- А что с ними такое? Извини, если это некорректный вопрос.
- Как, ты ничего не знаешь? Тогда тебе же лучше. И не советую тебе никому задавать вопросы о них, это…как бы сказать, грязное пятно на сливках высшего общества. Ну что ж, я рассказал всё, что мог, ни пуха, ни пера тебе!
- К чёрту! И ещё раз огромное спасибо! Я буду помнить твою неоценимую услугу всю жизнь! По крайней мере, пока буду находиться в здравом уме, – девушка и юноша громко засмеялись и вернулись к своим спутникам. Молодые люди увлечённо беседовали, а фрейлина принцессы послушно стояла в стороне, как элемент местного ландшафта.
- Пойдём, Дора, мне нужно успеть привести себя в порядок перед аудиенцией, от которой очень многое зависит, – и девушки тронулись в обратный путь по резким склонам и шатким булыжникам, по которым нужно было очень осторожно ступать, тем более, в таких туфельках на каблуке, как у принцессы и виконтессы.
Приём у высокопоставленных лиц прошёл не быстро, но гладко. Он напомнил Беллоне прослушивание, когда она первый раз пела перед учителем музыки; он просил её что-либо исполнить, и она исполняла. Только на этот раз вместо песен были фразы, слова, тексты, рассказы. Её спрашивали – она отвечала. Не успев зайти в гостиную, больше похожую на зал, где на креслах, больше похожих на троны, сидели Мериан и Павел, девушка сразу же почувствовала тепло, исходящее от императрицы. Та явно была настроена благосклонно. Она улыбалась и всё больше вела беседу доверительную и дружескую, задавая вопросы несложные и обычные, не каверзные, а, напротив, подталкивающие к нужному ответу. Император же сидел молча и только несколько раз что-то произнёс; по всей видимости, сын уговорил его принять нейтральную позицию между Олтерном и Феиром. К тому же, он любил и уважал свою супругу, а раз она отнеслась к этой девочке по-доброму, то и ему не следовало пытаться навредить ей. Беллона, даже если бы её не предупредил Астерикс, сильно переживала, и вид её никак нельзя было назвать уверенным или хотя бы спокойным. Её выдержки и нервов хватило только на предыдущее официальное действо, а сегодня она смущённо и растерянно сидела перед этими людьми, совершенно чужими, но являющимися обязательной ступенькой в её венценосной жизни. Это сразу стало импонировать Мериан, которой присуща была жалостливость и сострадание тем, кто страдал или попадал в неловкие ситуации не по своей вине. Женщина и девушка нашли одну, но очень прочную точку соприкосновения, младшую сестру императрицы – Сибилл, которую когда-то спас дедушка Беллоны Робин Второй и, которая теперь была женой Рейнальдо Линкольна, поручителя принцессы. Беллона знала её мало, можно сказать, не знала совсем, но зато само то, что её предок сохранил жизнь родного человека императрицы, сблизило их невероятно. В этом воспоминании Мериан принцесса снова почувствовала Астерикса, который, несомненно, приложил руку к тому, чтобы мать заговорила на эту тему. Одного принцесса никак не могла понять, почему Павел, родной кузен её отца, предпочитал Олтерн и наотрез отказывался даже улыбнуться ей? Впрочем, это было уже неважно, так как, в конце концов, за Беллоной признали персону, достойную Южных ветров и разрешили удалиться. Не успев выйти из «комнаты допроса», как прозвала её перед аудиенцией Габи, дочь Робина Третьего увидела троюродного брата и кинулась ему на шею. Он приподнял её и принялся кружить, а потом, поставив на место, сардонически улыбнулся.
- Думаю, судя по твоему довольному виду, глупо спрашивать, как всё прошло?
Беллона поцеловала принца в щёку, подозвала рукой своих фрейлин и, махнув ему на прощание, удалилась в свои покои, готовиться к балу. «Какая разница, что император Южных ветров не одарил меня улыбкой, ведь его сын и его отношение ко мне сполна восполнили это. Никогда у меня не было такого хорошего друга! За исключением Бернардо». Принцесса вспомнила виконта Тревора и на неё легла лёгкая грусть. Она не видела его и Марию уже больше недели и соскучилась по ним, хорошо, что на Вермаше ей оставалось быть два дня.
