— Я отказываюсь от своей доли! И в этот раз, и в следующий тоже! Мне нужно только одно молодое дерево! — крикнул Гай, и все одновременно посмотрели на него: кто удивлённо, а кто с досадой.
— Опять за своё, — сокрушённо покачал головой Бертон. — Разве позволительно губить молодые деревья? А что касается твоей доли…
Он развернул список и некоторое время тщательно его изучал.
— Тебе сейчас ничего не полагается. Но в следующий раз… твёрдо обещаю, что…
— Послушайте! — взволнованно заговорил Гай. — На острове, который к нам подплыл, наверняка есть деревья. Это большой, старый остров. Мы запасём сколько угодно древесины. Нужно просто отправиться туда на плоту.
— И послужить лёгкой пищей для лягушек? — усмехнулся Бертон.
— На нём нет лягушек! Я наблюдал за ним всё это время, каждое утро.
— Ты мог их просто не разглядеть, — возразил Бертон. — Другой остров слишком далеко от нас… к счастью.
— Дозорные тоже не видели никаких лягушек, — настаивал Гай. — Остров пуст. На большом плоту…
— На большом плоту! — перебил его Бертон. — И кто же станет тратить драгоценное время на глупую затею, когда до начала зимы осталось так мало? Кто из вас захочет бросить свои дела ради того, что не существует? Может ты, Фарко? Или ты, Григас?
— Нет, нет, мы не хотим, — забормотали они, и Бертон удовлетворённо взглянул на Гая.
— Вот видишь, — сказал он.
— Тогда дай мне лодку! У нас ведь осталась одна лодка? Позволь сплавать и убедиться…
— Я не хочу рисковать ни тобой, ни этим никчемным судёнышком, которое, однако, всё же когда-нибудь может пригодиться, — голос Бертона звучал почти отечески. — Разве ты не знаешь, как опасно отдаляться от острова, когда болотные твари играют свои свадьбы? Первая же голодная рогачка её перевернёт. А если на пути попадётся придонник — то просто проглотит её вместе с тобой.
— Лодка может плыть так быстро, что они просто не…
— Я не позволю тебе взять лодку. И никто не позволит!
Бертон обвёл толпу взглядом в ожидании поддержки и немедленно её получил. Собравшиеся ответили неодобрительным — в адрес Гая — гулом. Молчал только Кенвик. Он стоял чуть в стороне от остальных и просто смотрел на Гая тяжёлым, угрюмым взглядом.
— Если у нас не будет молодых деревьев, то не будет и лодок. Мы никогда не выберемся с Земли, — внезапно для себя сказал Гай и немедленно ощутил вокруг пустоту, исполненную всеобщим недоверием и неприязнью.
Бертон сошёл с помоста и приблизился к Гаю вплотную.
— С Земли некуда выбираться, — сурово изрёк он. — Земля — наша родина. Здесь жили наши отцы, деды и будут жить внуки. Болото бесконечно. И если ты до сих пор веришь в сказки про неподвижную твердь за туманом, мне тебя жаль. Всё! Больше нам не о чем говорить.
Он повернулся к толпе.
— Берите пилы и идите в рощу. Пора заняться делом!
Площадь быстро опустела. В рощу отправились не только те, кому полагалось дерево, но и не попавшие в список: ветки доставались тому, кто первым начинал их отпиливать. Гай не торопился, поэтому покинул площадь последним.
В проулке, что вёл к дому Эдвара и Гунды, его ждала Рива.
— Зачем ты опять начал? — грустно сказала она.
— Что тебе сказал Кенвик? — спросил в ответ Гай.
— Ничего, — она наклонила голову. — Всякие глупости. Он запретил с тобой разговаривать.
— А ты?
— А я сказала, что он слишком рано взялся мной командовать.
Они поравнялись с домом Эдвара. Хозяин стоял на пороге, из-за его плеча выглядывала Гунда. Несмотря на некоторую разницу в возрасте — Эдвар был старше Гая на пять лет, — они давно и крепко дружили. Так же, как и Гунда с Ривой. Со дня свадьбы Эдвара и Гунды минуло уже четыре года, но детей им иметь до сих пор не разрешали, поэтому Гунда должна была постоянно есть водяной орех. На острове слишком часто рождались двойни и тройни, его население не могло расти бесконтрольно; Эдвар с Гундой терпеливо ждали своей очереди обзавестись потомством.
— Опять говорил про лодку? — спросил Эдвар. — Ты правда веришь в неподвижную твердь и в то, что её возможно достичь?
— Не знаю, — честно ответил Гай. — Хочется верить, что она существует. Но лодка сейчас нужна не для этого.
