Получив оговоренную мзду, шустрый проводник растворился в толпе, а Васса осталась один на один с ее новым домом. Хотя каким ее, каким домом и насколько новым?
Громадина, построенная в некогда модном ромулском стиле, взирала на всех жаждущих попасть внутрь своими зашторенными окнами. Мрачная, угрюмая. Олицетворение величия и непоколебимой решимости некогда целой династии. Место, где матушка Вассарии провела последние одиннадцать лет в качестве законной супруги Алияс-Гронта дис Бертрана. Теперь это место стало и временным пристанищем Вассы.
Она остановилась у железных ворот ажурной ковки в нерешительности, ощущая себя приснопамятным бараном, решившим проверить бранбирские ворота на ударопрочность рогов. Уже доподлинно неизвестно, кто остался в той легендарной схватке победителем. Вроде и ворота не уцелели, и рога, хотя последние все же, по слухам, пострадали меньше, чем двухсотлетний памятник зодчества. Это еще раз подтверждало, что таран из дурости и упорства практически несокрушим.
Надвинув капюшон поглубже – противная крупа, падающая с неба, не вдохновляла любоваться окружающим, – девушка пошла на приступ цитадели. Привратник, словно последний защитник барбакана, по-индюшачьи раздувшись от важности, смерил ее презрительным взглядом. Это был слуга из породы тех, что считают себя в доме наиглавнейшими, но ровно до тех пор, пока не появится хозяин.
Вот и сейчас, облив путника (благо плащ и надвинутый капюшон скрывали все, даже пол всадника) с ног до головы презрением, процедил сквозь зубы:
– Че надо?
«Ну да, я не в соболях и горностаях, и бриллианты на перстах не сверкают, но зачем сразу брать верхние ноты хамства? И самое обидное: пошли такого далеко и надолго по… лесной тропинке – оставишь гордость в целости, а вот нервы лечить у докторусов основательно придется», – размышляла Вассария. Итогом ее дум стало решение засунуть эту спесивую привилегию дураков (потому как любой здравомыслящий богач, он или бедняк, рано или поздно поступается гордостью под гнетом ли обстоятельств, в угоду ли выгоде) в… и сыграть. Сыграть на обстоятельствах, характерах и нервах.
– Мне необходимо увидеть господина…
– Пускать не велено, хозяин с утра не в духе, – важно изрек привратник, не дав ей даже договорить.
«Не пустит», – отчетливое скорее ощущение, нежели мысль. Решив зайти с другой стороны, девушка расправила плечи и как можно более грозным тоном, добавляя баска, произнесла:
– С депешей, от службы инквизиторов! Срочно. Лично в руки.
Судя по тому, как маска надменности потекла по лицу вешним снегом, короткая речь Вассы произвела эффект. Но бастион в лице привратника не был готов к окончательной капитуляции.
– Его светлость не велел никого пускать… – вновь повторил он, но уже без спеси, и, словно оправдываясь, присовокупил: – Они ожидают сегодня прибытия падчерицы и сына своего. Только их господин велел жаловать. Однако же-с, гонцов инквизиторской службы всегда пускали и в неурочные часы…
Последнее было, скорее, размышлением вслух, а вот то, что помимо Вассы сегодня должен прибыть еще и отпрыск, весьма заинтриговало девушку.
Маменька ее после замужества так и не смогла еще раз выполнить изначальное женское предназначение, кое заключается в продлении рода, и подарить нового наследника… Но, похоже, это не привело к прерыванию мужской линии рода Бертран. Вот так нечаянно Вассария и узнала, что у нее есть брат. Приехала бы она, как и положено приличной фьеррине, в карете с компаньонкой, представилась чин по чину – так до замужества могла бы и не узнать о наличии некоторых родственничков. Домина-то вон какой. При желании разминуться легко, да и без желания – тоже раз плюнуть.
Тем временем, приняв ее молчание, вызванное задумчивостью, на свой счет, привратник еще пуще начал нервничать. И наконец-то «созрел»:
– Сюда-с.
Приоткрыв ворота так, чтобы Пехота могла беспрепятственно пройти, позволил всаднице проникнуть в столь тщательно охраняемую им крепость. Спешившись, Васса передала поводья привратнику, который вызвался отвести кобылу на господскую конюшню, предварительно махнув в направлении парадного входа и выдав:
