Абегальда подъехала, когда рыцарь уже снял доспехи, камзол и сапоги и остался в нижних штанах и рубахе.
— Что вы собираетесь делать?
— Я собираюсь влезть на дерево, — ответил Дагеклан и полез.
Поводок уже совсем обмотал соколу крылья и горло: время от времени птица начинала биться — Дагеклан подставил соколу руку и сморщился от боли. Пока он разматывал шнур, когти птицы разодрали ему руку до мяса. Потом он привязал к опуткам тяжелый сук и бросил птицу: она слетела вниз, и дама Абегальда подставила ей перчатку.
— Ах, — сказала она, когда рыцарь спустился, — вы спасли мне жизнь. Вон едет моя служанка, у нее есть короб с провизией, мы собирались перекусить на свежем воздухе. Не желаете ли присоединиться?
— А ваш брат? — спросил Дагеклан. — Если он появится, то не одобрит такого поведения.
— Не появится, — сказала Абегальда, — он в замке, пьянствует с друзьями.
Рыцарь хотел спросить, как называется замок и кто его хозяин, но не успел. Только он пригубил вино — все поплыло перед глазами, он сел в траву под деревом и больше ничего не помнил. Только сейчас до него дошло, что вино не было плохим, просто в него подмешали сонное зелье. А следовало бы задуматься раньше: что там клевал на ветках сокол и не слишком ли вовремя возникла служанка с коробом, полным кубков?
Он коротко пересказал историю виконту: откровенность за откровенность. Виконт гневно назвал Рапральфа бесчестным человеком. Дагеклан отметил, что это самое сильное ругательство Алджерона.
Потом они услышали, как где-то за стенами тюрьмы протрубил рог. Какие-то тени заслонили отверстие в потолке, послышалось ржание коней, крики. И снова солнечный свет упал вниз полупрозрачной колонной.
— Похоже, кто-то приехал, — заметил рыцарь.
— Должно быть, баронет вернулся с охоты…
Голос виконта предательски дрогнул.
Тут загремела дверь, и в солнечном круге возникла дама Абегальда.
— Вы?! — воскликнул Дагеклан. — Уходите, не желаю вас видеть.
— Ну не надо, — сказала дама. — Это брат меня заставил. Я раскаиваюсь. И привела вашего оруженосца: вот, его даже не били.
Из-за спины Абегальды показался юный Фабио в одной нижней тунике. Он мрачно направился в угол и сел, опустив голову на поднятые колени.
— Так вы скажете ему, что я не виновата? Все придумал Рапральф. Вы знаете, достойный рыцарь, что женщины должны подчиняться мужчинам.
— Кому это я должен сказать?
— Обещаю вернуть вам коня и вооружение, — быстро проговорила дама, оглядываясь.
На лестнице, ведущей в подвал, послышались тяжелые шаги, и молодой, но хриплый и низкий голос проговорил: «Да откуда я мог знать, если у него щит был в чехле?» Другой, раскатистый, отвечал сердито: «На то есть оруженосцы, Рап, я что, тебя учить должен?»
Снова залязгали створки, и среди крутящейся пыли запылала рыжая борода.
— Кто из вас на лазурном поле кот лесной червленый стоящий?
— Месьор, — склонил голову Дагеклан, не поднимаясь на ноги, ибо был в нижней одежде.
Барон Эзра (а это был он) уставился зеленоватыми водянистыми глазами в полумрак, силясь разглядеть пленника. Потом догадался выйти из солнечного круга и, присмотревшись, спросил недоверчиво:
— А щитодержатели?
Он имел в виду символические изображения по сторонам рыцарского герба.
— Справа — орел, поднявший лапы обернутые, слева — дерево бук с желтой лентой, перевитый. Могу еще добавить пику, повязку, ограду и две червленые полосы, сходящиеся под углом, означающие взятые и разрушенные преграды. Вверху — шлем с забралом открытым и бурелет сине-красный, цвета же сии принадлежат, как известно, Ордену кампанариев.
— А девиз?
— «Не останавливайся!»
— Значит, ты и есть Дагеклан Железная Рука, — пробормотал барон. — Признаться, я представлял тебя по-другому…
И, заметив, как напряглось лицо рыцаря, поспешно добавил:
— Я, барон Эзра Рыжий, приветствую рыцаря Дагеклана в замке Иш и прошу извинить моего сына, захватившего тебя спящим. Он не ведал твоих знаков, ибо щит был в чехле, а оруженосец твой сбежал, завидев всадников.
— Сбежал он или нет, это против правил.
— Я знаю! — вскричал барон гневно. — Рапральф не должен был так поступать. Ты, хоть и уснул на нашей земле, достоин преломить копья с любым из нас. Если позволишь, я хотел бы исправить это недоразумение.
