В русских летописях того времени город этот носил уже наименование Азова, от народа «Азов» или «Ясов», как называла себя приазовская алано-хазарская Русь, а не от какого-то, как думают некоторые, половецкого хана XI в. Азупа, будто бы обитавшего в тех местах и построившего эту крепость.
Быть может это и есть часто упоминаемый историками аланский город-крепость Ас-Кала>{108}. Следов бывшей сильной венецианской крепости в Азове уже нет, она смыта Доном, как смыта уже часть последних турецких укреплений.
Casa degli Rossi итальянских географов тоже означает г. Азов-Россов. Турки, захватив итальянскую Тану, дали этому городу прежде существовавшее название, встречаемое и у некоторых арабских историков: Адзака, Ассака, Казака, Казавы, Казовы и Азова, т. е. города народа Ас-Саков, т. е. Казаков. Что православное русское поселение на месте нынешнего Азова существовало раньше XI в. и даже раньше X и IX, можно указать на следующие данные. В Азове издревле существовал православный храм во имя Иоанна Предтечи, который, по старинному преданию казаков, считался покровителем этого города. После знаменитого «Азовского сиденья» казаки с большим торжеством в 1643 г. вывезли из названного храма всю церковную утварь, иконы и колокол, хранящиеся в настоящее время частью в Воскресенском соборе Старочеркасска, частью в Донецком Предтеченском монастыре, Воронежской губ., Богучарского уезда, в 12 в. от Казанской станицы Донецкого округа. Монастырь этот раньше был казачьим и находился в пределах земли Донских казаков. Туда и в другие монастыри престарелые и увечные воины донцы ходили на богомолье и часто удалялись на покой, принимая пострижение>{109}.
Из вывезенных икон, свидетельствующих о древности азовского храма, замечателен образ Иоанна Предтечи, писанный, судя по сделанной на нем греческой надписи, в 637 г. Образ этот хранится в Донецком монастыре, а копия с него — в старочеркасском соборе и в часовне на Монастырском урочище, в 7 вер. ниже Старочеркасска, где был раньше, в XVI и начале XVII в., главный казачий стан. Колокол, в виде широкого конуса, гораздо шире, чем льют теперь, находится также в Донецком монастыре. Колокол этот содержит в себе большой процент золота и серебра и славится нежностью и мелодичностью звука. Вывезенное из того же храма изящной венецианской работы медное, посеребренное паникадило находится в соборе Старочеркасска.
Из приведенных выше данных видно, что богослужение у приазовских народов с IV в. совершалось на их собственном языке. Следовательно, у них была своя письменность и книги Священного писания. Алфавит был тот же, что и у Руссов-Троян, Гетов-Руссов Италии и славян берегов Балтийского моря, хотя уже с течением времени измененной. Алфавит этот очень древний, древнее греческого и латинского и во многом сходен со славянским, т. е. с Кирилловским.
В VI гл. настоящего исследования приведены некоторые образцы письменности южных Гетов-Руссов; теперь скажем несколько слов о древней письменности северных славян, употреблявших почти тот же алфавит, как и Геты-Руссы Италии.
В Берлинском королевском музее находится так называемая «Северно-славянская камея», вырезанная на магнитном камне. Древность этой камеи, по исследованию ученых, не менее 2000 лет. Она изображает моровую язву или чуму в виде нагого скелета с горящим черепом и бичом в правой руке. Скелет стоит на колеснице, в которую впряжена пара львов. В левой руке он держит вожжи. Под ногами львов лежит другой скелет, означающий смертоносный поезд чумы. Скаковой ход чумы останавливает северная богиня жизни Ифунна, называемая также Идуною. Надпись, сделанная под фигурами, гласит: «А ни дверри отверри; ей тени ехан неби. Нехай ме Хела мти». — «Отнюдь дверей не отворяй, ея тень съехала с неба. Пусть меня Гела отмстит». Надпись позади чумы, отвесно: «Бедами оводейен». — «Бедами, окруженна». Засим следует надпись подле возницы и колес: «Амфони теме ваявия». — «Открыто это объявляет». Надпись над лежащим скелетом и под ним: «Его миене иноме и все инне милой его». — «Его имение иному и все иное милое его». За богиней на краю камня: «Ето Ифунна». — «Это Ифунна». Надпись по другой стороне богини, на ее груди и ногах говорит о покоящихся в песках умерших от чумы: «Уни ураен песех немне тихо». — «Они орают песок немо, тихо».
