Слава о подвигах донцов разнеслась по всей России. На берега Дона стало стекаться казачество с Днепра и украинных городков Северской и Рязанской областей. Как по Дону, так и по Волге стали строиться новые городки, и таким образом донское казачество, год от года увеличиваясь, скоро стало представлять грозную силу и завладело всем югом и юго-востоком России, перекинувшись своими станами на Терек, Урал и даже в далекую Сибирь.
Из первых казачьих городков на Дону во второй половине XVI в. стали известны: 1) Раздоры Верхние или Донецкие, против устья р. Северного Донца, на острове, близ нынешней Раздорской станицы>{207}; 2) Нижние Раздоры, где-то ниже первых; некоторые полагают, что этот городок стоял под Кобяковым городищем, близ нынешней Аксайской станицы; 3) на Манычи, на правой стороне Дона, на острове против устья р. Манычи и 4) в Черкасской, где был стан запорожских Черкасов>{208}. Набеги на Россию крымских татар, как сказано выше, большею частью были неудачны, так как казаки, постоянно следя за их движением, своевременно давали знать о том Ивану Грозному. За эти и прежние заслуги, а также за удачный набег весною 1560 г., в союзе с нагайскими мурзами, оставшимися верными Москве, на Перекоп, Очаков и Белгород, московский царь щедро одарил казацких послов и послал их сподвижникам на Дон жалованье. Кроме того, дозволил казакам свободно торговать во всех российских городах>{209}. Видя неудачи своих единоверцев и желая показать себя деятельнее своих предшественников, новый турецкий султан Селим задумал грандиозный план о соединении Дона с Волгой и восстановлении на берегах Ахтубы прежнего магометанского царства. Некоторые ногайские князья, бухарцы и хивинцы говорили ему, что московский царь истребляет веру мусульманскую и прерывает им сообщение с Меккой; что Астрахань, как главная каспийская пристань для всех азиатских народов, дает ему до 1000 золотых монет и проч. Послы литовские, враги России, твердили ему то же. Лишь один крымский хан Девлет-Гирей, осведомленный больше других о могуществе России и неустрашимости ее казаков, доказывал неисполнимость задуманного плана. Селим стоял на своем. Весной 1569 г. он послал сухим путем под начальством кафинского паши Касима до 25 тыс. крымских всадников и 30 000 янычар с пашой Палеги и на 300 галерах 15 тыс. снарядов, множество тяжелых пушек, землечерпательных машин и проч., под охраной 5 тыс. янычар и многих татар, с 3000 землекопов и гребцов; причем приказал соединить Дон с Волгой, на обеих реках поставить крепости и восстановить царство Астраханское. Войска должны были соединиться у Переволоки, где ныне Качалинская станица.
При движении этой силы по Дону пронесся слух, что турки и крымцы идут для конечного истребления казаков. Донцы, устрашенные этой вестью, оставив свои городки, скрылись в степи.
Шедшие вверх по Дону суда, при глубокой осадке, часто садились на мель, так что их приходилось перегружать: это страшно замедляло движение. Охрана судов была недостаточна. Гребцы и землекопы были большею частью из христианских пленников, жаждавших скорейшего освобождения. Турки час от часу ждали нападения казаков, но последние не показывались. «Нужно было только показаться русским, — говорит очевидец этого похода, царский сановник Мальцев, бывший в плену у турок, — чтобы завладеть всеми снарядами и казною, но никто не являлся. Хотя бы их было не более 2000, то и тогда бы они могли разобрать нас руками».
Так рассуждал пленный Мальцев, ожидавший скорейшего освобождения. Некоторые историки, со слов этого сановника, упрекают казаков в трусости, а другие выводят заключение, что их на Дону в то время было не более 2 тыс. Но ни то, ни другое неверно. Казаков никто и никогда не может упрекнуть в трусости. Сколько их тогда было на Дону, неизвестно. Но если принять во внимание, что часть их в то время служила в царских войсках, другая сторожила на Донце и Миусе крымцев и на Волге ногайцев, волновавшихся при приближении турок, а остальные наблюдали за движением неприятельской армии и ожидали удобного случая к нападению, то поведение их в таких случаях не представляет ничего особенного
