Говоря о памятниках, на которых находят только вещи, способные с легкостью пережить несколько столетий под землей, например керамику, такую хрупкую, но которую практически невозможно полностью уничтожить и которая может привлекать к себе несоразмерное ее значению внимание, следует быть крайне осторожным. Какие-то выводы можно сделать, изучив планировку древних поселений и их укреплений или из самого факта отсутствия вокруг них стен, погребальный обряд и сохранившиеся до нашего времени артефакты. Благодаря усовершенствованию методики археологических исследований мы со все возрастающей уверенностью можем устанавливать сходства, различия и связи. Однако до тех пор, пока в нашем распоряжении не появятся письменные источники, созданные представителями народа, строившего эти поселения и использовавшего те или иные предметы, мы не будем знать многие вещи об их мышлении и социальных институтах. При отсутствии других источников ученым всегда будет хотеться делать далеко идущие выводы, основываясь на особенностях орнаментации керамики. Но, изучая периоды, от которых до нашего времени сохранилось больше источников разных категорий, мы далеко не всегда находим связь между орнаментацией керамики и изменениями в других видах искусства, не говоря уже о соотношениях с общественным и политическим устройством.
Древние языки также играют важную роль. Древнегреческий принадлежит к индоевропейской языковой семье, но в рамках той ее ветви, к которой он относится, между языками нет тесной связи. Он содержит довольно большое количество слов, которые мы можем отнести к числу иноземных заимствований. Многие из них, несомненно, греки почерпнули из языков, на которых говорили их предшественники. Особенно активно заимствуются топонимы. Так, в Англии до сих пор сохранилось множество кельтских названий, а в Северной Америке – индейских. Однако сохранившиеся с древних времен слова, в отличие от археологических находок, нельзя классифицировать и датировать, да и определить, сколько новоприбывших нужно в каждом конкретном случае для того, чтобы завоеванное ими население заговорило на новом языке, совсем не легко. В самой Греции существовало множество диалектов, хотя они разнились не настолько, чтобы не позволять жителям одной области понимать обитателей другой. Различия между этими диалектами и их распространение могут быть важным ключом к пониманию ранней истории говоривших на них людей, если, конечно, не забывать, что процессы складывания этих диалектов и взаимодействия между ними продолжались и в дальнейшем, а границы между диалектами были довольно изменчивы. В частности, предположение тех, кто рассуждает о первом появлении греков на полуострове, о том, что каждый диалект принадлежал отдельной компактной группе поселенцев, в корне неверно. Недавно ученые начали сомневаться, существовал ли древнегреческий язык тогда в том виде, в котором мы могли бы его узнать, и не сложился ли он только после того, как захватчики, говорившие на индоевропейском языке, ассимилировались с местным населением.
Другая группа проблем связана с устной традицией. Древние греки рассказывали множество историй о своих героических предках, и у нас нет сомнений, что в том или ином виде эти предания сохранились еще со времени существования микенской цивилизации и, пережив бесписьменную эпоху, были унаследованы эллинами более позднего времени, уже обладавшими письменностью. Греки, передававшие из поколения в поколение эти рассказы, очень трепетно относились ко всем деталям и подробностям, особенно связанным с именами и родословными. Но имеющиеся в нашем распоряжении аналогии, которых довольно много, свидетельствуют, что эти данные полезны для историков лишь в том случае, если они совпадают с содержащимися в других источниках, в том числе относящихся к иным типам. Все эти рассказы так или иначе связаны с двумя событиями – разрушением Фив и осадой Трои. Период, в который происходили эти события, представляет собой «эпоху героев» Греции. В средневековом эпосе Западной Европы подобную роль играют времена, когда жили Теодорих и Карл Великий. Историческая составляющая в поэтических произведениях, восхваляющих «эпоху героев», отсутствует, ибо задача поэта заключалась в том, чтобы доставить удовольствие слушателям. Несмотря на то что поэт, пересказывавший передающуюся из уст у уста легенду, будет считать, будто рассказывает правдивую историю, а его публика признает ее реальность, ни тот ни другие не смогут отличить достоверные факты от прекрасного вымысла. Мы также вряд ли можем, изучая сохранившиеся до нашего времени поэмы, понять, где заканчивается подлинная традиция и начинается фантазия конкретного поэта, хотя рациональные критики, как жившие в древности, так и наши современники, сделали для этого все, что могли. Еще сложнее делать какие-то выводы, изучая более поздние прозаические произведения, в которых пересказываются не сохранившиеся до наших дней поэмы. Город, названный археологами Троей VIIA, был примерно в конце бронзового века сильно разрушен в результате воздействия человеческого фактора, и это позволило некоторым современным ученым поверить, что перед ними поселение, описанное в древнегреческих легендах, и что Троя действительно была уничтожена армией греков, возглавляемой царем Микен. Однако у нас имеются серьезные сомнения по поводу датировки и подробностей этого события, и до сих пор, как и прежде, есть исследователи, которые сомневаются в том, что греки вообще разрушали Трою. Сам по себе эпос не является надежным источником, и его огромная ценность для исторического исследования заключается в случайно оказавшихся в нем сведениях о мировоззрении, обычаях и предметах материальной культуры, относящихся к какому-либо периоду в прошлом или ко времени, когда жил поэт.
