— Когда произведена была последняя кража в церкви Спасителя? — вдруг спросил он собравшихся в мертвецкой полицейских чиновников.
— Да не более месяца назад, — ответил один из них.
— В таком случае я посоветовал бы узнать, не пропал ли тогда в числе других вещей и старинный золотой кубок?
Чиновники вытаращили глаза.
— Другими словами, — заметил один из них, — вы хотите сказать, что этот кубок попал в руки убийцы после церковного грабежа, который, как и другие за последнее время кощунственные хищения до сих пор остался не открытым?
— Да, я убежден, что этот кубок украден из церкви Спасителя, построенной в конце шестнадцатого столетия, т.е. в то самое время, к которому относится и кубок.
— Но ведь это открывает перед нами совершенно новую грандиозную перспективу! — заметил старший полицейский чиновник. — Я, действительно, припоминаю, что в списке вещей, украденных из упомянутой вами церкви, в самом деле, помечен какой-то кубок, правда, без точного обозначения его происхождения!
— Ну вот, значит вопрос более или менее решен! — сказал Холмс и встал.
— Да какое же решен! — закричал инспектор Снаттербокс, которому, во чтобы то ни стало, хотелось привлечь на себя внимание. — Смотрите, пожалуйста, до вашего прихода все было так хорошо и ясно: мотивом убийства признана ревность, кубок, из которого влюбленные пили, может быть, еще в последнюю минуту, когда домик их был брошен в воду, хотя и старинный, но все-таки не представлял ничего замечательного, — а вот вы явились и все перевернули вверх дном! Оказывается, что кубок — часть церковной утвари, похищенной неизвестными грабителями; что у женщины черные волосы, а не рыжие, что голова мужчины не имела лысины, а была выбрита нарочно и еще, Бог вас знает, чего только вы не нашли! И вот полиция изволь теперь разбираться во всей этой путанице. Попробуйте-ка разобраться сами!
Шерлок Холмс снова улыбнулся, хотя, видимо, уже начинал понемногу терять терпение.
— И попробую, — сказал он. — Я никогда и не рассчитывал на ваше содействие и не просил, чтобы вы помогали мне пользоваться моими же собственными выводами.
Шерлок Холмс, поклонившись полицейским чиновникам, вышел.
Гарри Тэксон, менее вежливый и менее сдержанный, не преминул прибавить:
— Мы вообще никогда не ожидали, м-р Снаттербокс, что вы могли справиться с каким-нибудь мало-мальски запутанным делом!
Снаттербокс, как разъяренный тигр, подскочил к Гарри Тэксону и поднес ему кулак к самому носу.
— Помяните мое слово, молокосос, — прошипел он, — если когда-нибудь мы встретимся в уединенном месте, то…
— То м-ру Снаттербоксу следует предварительно пронумеровать свои косточки, чтобы потом лучше их собрать! — докончил Гарри и бросился вдогонку за своим начальником.
После этого бедный Снаттербокс должен был выслушать еще довольно пространную речь со стороны старшего чиновника, уснащенную не очень ласковыми эпитетами.
На Снаттербокса, как на составителя статьи в «Ежедневной почте», падала ответственность за совершенно ложное освещение дела, осрамившее репутацию всей полиции.
Да, для бедного полицейского инспектора выдался совсем несчастный день!
— Ну, что? Ничего?
— Пока ничего, начальник.
Шерлок Холмс снова откинулся на спинку дивана и закурил свою любимую трубку. Вскоре вся комната наполнилась густыми клубами дыма.
Гарри Тэксон перелистывал последний номер газеты «Таймс».
— А снимки хороши, м-р Холмс! — сказал он.
— Ты сделал их по нашему новейшему методу?
— Да. Трупы вышли великолепно. Принимая во внимание все, что вы над ними проделали, мне кажется, что каждый, знавший их при жизни, несомненно, узнает их по этим фотографиям!
— Вот поэтому-то я и удивляюсь, что до сих пор не поступает никаких заявлений, хотя мы поместили эти снимки почти во всех газетах. Странно! Неужели этих людей решительно никто не знал? Мои визиты к парикмахерам с целью узнать, у кого был куплен рыжий парик, тоже не дали никаких результатов; никто не узнает его, хотя я объездил не только весь Лондон, но и добрую часть предместий. Таким образом, надежда, что с помощью этого парика удастся найти хоть какой-либо след, оказывается тщетной!
