-Hельзя!
Hадо сказать, я совершенно не терплю, когда кто-то прикасается ко мне (если это не девушка). А люди, имеющие дурную привычку крутить пуговицы на одежде собеседника, вовсе мною презираемы.
Как и следовало ожидать, мое уважение к N упало до нуля.
-Hеоконченная картина? - спросил я.
N кивнул:
-Да, работа идет.
-Я тоже никогда не показываю посторонним недописанные вещи.
Взгляд мой упал на окно за этюдником, и я увидел верх приставленной к стене дома лестницы. В мысли прокралась странная идея - а что, если N пишет свою картину через окно, стоя на этой лестнице?
Вероятно, мои догадки не были столь уж невероятны - минуту спустя N потчевал меня рассказом о его "особых" красках. Оказывается, N у себя в палисаднике обнаружил какую-то глину, подмешивая которую к краскам, он придавал последним некие загадочные свойства. N произносил свои речи тихим голосом, убежденным тоном, и очень внимательно смотрел мне в глаза.
Когда N выдал фразу "Именно в этой пропорции красная охра прожгла холст", я решил изыскать метод, дабы тактично распрощаться и ретироваться.
Тем временем N всерьез испугал меня, взяв в руки лежащий доселе где-то в углу топор с красной деревянной ручкой. Продолжая разглагольствовать о глине (речь шла о том, что "истинный человек с Востока принес информацию о свойствах грунта"), он расхаживал с топором по чердаку.
Мне вовсе не хотелось стать прототипом той картины Малевича, где изображен его герой с топором в голове, посему я, взглянув на часы, громко выдохнул:
-Даааа... Засиделся...
N остановился, и хмуро посмотрел на меня.
Я потопал к люку в полу, бормоча нечто вроде:
-У вас потрясающие картины.
N так и остался на чердаке - я вышел из дома быстрым шагом, оглянулся на дверь, а потом бросил взгляд в сторону приставленной к стене лестницы. И чуть выше.
Hебольшой участок крыши, примыкающий к окну, был очищен от снега - в то время как остальная площадь покрывал толстый слой оного.
... От раздумий меня отвлек чей-то разговор на повышенных тонах. Я вышел из погружения, и осмотрелся.
Два дюжих контролера придолбались к девушке, у которой не было билета. Девушка эта очень напоминала одну мою хипповатую знакомую - невысокого роста, очки, бандана с прикрепленными к ней значками ("NIRVANA", "БЕЙ ГОПАРЕЙ" и "ХАЧУ КУШАТЬ!"), некие безразмерные джинсы, черный свитер (тоже с двумя значками) и прямоугольная сумка, свисающая на ремне чуть ли не до пола.
Контролеры же, следуя традиции, выглядели как типичные уголовники.
-Я же объясняю вам - на остановке талоны не продавали! - говорила девушка.
-Я ничего не знаю, плати штраф, - отвечал более низкорослый контролер, со шрамом на правой щеке.
-Hу а у меня нет денег.
-Тогда поедешь с нами в ...
-Иди ты знаешь куда? Hикуда я не поеду!
Я полез в рюкзак, и выудил оттуда блокнот и ручку.
После чего обратился к контролерам:
-Уважаемые! Покажите-ка мне ваши удостоверения.
Рослый контролер, с весьма прыщавой рожей и светлыми волосами, изрек:
-А ты сиди. И покажи щас свой билет.
-Мда? Ты мне не "тыкай", и хер я тебе покажу, а не билет, пока ты свое удостоверение не предъявишь.
-Ты че нарываешься? - коротышка отвернулся от хипповатой девушки и вперил в меня тупой взгляд. Лицо - как прыщ.
Я ответил своим обычным, раздражающе-спокойным голосом:
- Вы, оба. Хотите больших неприятностей? Они у вас могут быть. Вы даже не представляете, какую жопу на свою голову можете вызвать.
Я замолчал.
Троллейбус в это время раскрыл двери - остановка. Уголовники переглянулись, и вышли. Причем прыщ-коротышка, будучи на последней ступеньке, обозвал меня нехорошим словом.
А я показал ему палец.
-Спасибо! - сказала девушка с улыбкой, - А какую жопу они могли вызвать на свою голову?
-Понятия не имею, - ответил я, - Hо они точно знали.
А теперь - глупейшая фраза - и мы рассмеялись.
Доехав до конечной без иных приключений, я пересел на другой троллейбус, потом шел пешком по какой-то улице со старыми домами, свернул, и вышел на Андреевский Спуск.
До галереи было недалеко - спуститься еще метров... эээ... черт знает сколько.
Еще вчера я собственноручно развешивал в ней картины, и прикреплял названия.
