Одним прыжком он оказался возле кровати. Сорвав и отшвырнув роскошные занавеси, он протянул руку и сгреб Китиару за коротко остриженные кудри. Сдернул женщину с постели и бросил на каменный пол.
Падение вышло неловким – Китиара вскрикнула от боли. Впрочем, она тотчас оправилась и готова была по-кошачьи вскочить на ноги, когда голос Ариакаса заставил ее замереть.
– На колени, Китиара, – сказал Повелитель. Длинный, сверкающий меч неторопливо выполз из ножен. – На колени, и да склонится твоя голова. Ибо ты – преступница, возведенная на плаху, а я – твой палач, Китиара. Такова цена поражения, которую платят мои полководцы…
И Китиара осталась стоять на коленях, но головы не склонила – наоборот, посмотрела Ариакасу прямо в лицо, и он увидел, как вспыхнула ненависть в ее карих глазах. Как хорошо, что у него был в руке меч. Помимо воли он вновь почувствовал восхищение. Миг – и она умрет. Но в глазах ее по-прежнему не было страха. Лишь непокорство.
Он замахнулся мечом… Но удара так и не нанес.
Потому что запястье его правой руки стиснули холодные костлявые пальцы.
– Может, сперва выслушаешь объяснения Повелительницы? – прозвучал глухой голос.
Силы Ариакасу было не занимать. Пущенным копьем он мог пробить навылет коня, а одним движением кисти – сломать шею человеку. Но вырваться из этих ледяных пальцев, медленно превращавших его запястье в кисель, ему не удавалось. Наконец боль принудила его разжать пальцы и выпустить меч. Меч лязгнул об пол.
Китиара, немного ошеломленная случившимся, между тем поднялась на ноги и коротким жестом приказала своему приспешнику выпустить Ариакаса. Ариакас немедленно крутанулся на каблуке, поднимая руку и готовясь произнести магические слова, которые превратят негодяя в кучку пепла…
И замер. И, ахнув, откачнулся назад, а приготовленное заклятие вмиг испарилось из памяти.
Перед ним стояло нечто примерно одного с ним роста, облаченное в ужасающе древние доспехи – должно быть, их выковали еще до Катаклизма. Доспехи принадлежали Соламнийскому Рыцарю: на нагруднике еще виднелся полустертый от времени символ Ордена Розы. Противник Ариакаса был без шлема и безоружен. И тем не менее Повелитель Драконов, приглядевшись, отступил еще на шаг. Нечто, стоявшее перед ним, не было живым человеком.
Лицо существа было прозрачно; Ариакас явственно видел сквозь него противоположную стену. В провалившихся глазах мерцали бледные огоньки. Существо смотрело прямо перед собой, как если бы и оно, в свою очередь, видело сквозь Ариакаса.
– Рыцарь Смерти!.. – прошептал тот, потрясенный. И принялся растирать помятое запястье, онемевшее и озябшее от прикосновения обитателя иных миров, миров, не знающих тепла живой плоти. Стараясь не показать, насколько он в действительности испугался, Ариакас нагнулся забрать меч, а заодно пробормотал заговор, оберегающий от последствий подобного прикосновения. Выпрямившись, он с бессильной злобой посмотрел на Китиару, – та наблюдала за ним с кривой, лукавой улыбкой на прекрасном лице.
– Эта… эта тварь служит тебе? – спросил он хрипло.
Китиара пожала плечами:
– Скорее, мы с ним договорились друг другу помогать.
И вновь Ариакас восхитился ею – несмотря ни на что. Потом покосился на Рыцаря Смерти и убрал меч в ножны.
– И часто он посещает твою спальню? – спросил он ядовито. Запястье невыносимо болело.
– Он приходит и уходит, когда пожелает, – ответила Китиара. И поплотнее запахнулась в халатик, спасаясь не от нескромного взгляда, а больше от холода. Пригладила рукой темные кудри и добавила: – В конце концов, это ведь его замок.
Ариакас помедлил… взгляд его на какое-то время рассеянно устремился вдаль, а в памяти зазвучали слова старинных преданий.
– Государь Сот! – сказал он неожиданно и повернулся к призраку в латах. – Рыцарь Черной Розы!
Рыцарь поклонился в ответ.
– А я, признаться, совсем позабыл историю Даргаардской Башни, – пробормотал Ариакас, задумчиво поглядывая на Китиару. – Должен признаться, госпожа моя, ты еще храбрее, чем я думал… Поселиться в проклятом замке! Если память мне не изменяет, согласно легенде, государь Сот повелевает целым отрядом таких же неупокоенных…
