– Сядь по правую руку, воин, – ощущая направленные на нее взгляды, произнесла она согласно этикету. Лицо Речного Ветра оставалось бесстрастным, хоть он и знал, что являет собой довольно-таки нелепое зрелище – рослый мужчина, пытающийся усесться на хрупкий с виду стульчик. Усевшись, однако, он с удовольствием откинулся на удобную спинку и едва не улыбнулся.
– Садитесь и вы, – обратилась Золотая Луна к остальным, стараясь загладить неловкость, вызванную их замешательством. – Благодарю за то, что вы ожидали, пока сяду я.
– Лично я не ждал. – Карамон скрестил руки на груди. – Чтобы я полез на этакий насест? Да ни за… – Локоть Стурма, вонзившийся под ребра, принудил его замолчать.
– Благодарю, госпожа, – поклонился Стурм и сел, исполненный рыцарского достоинства.
– Что ж, если он усидел, придется и мне… – пробормотал Карамон. На его решение немало повлияло то обстоятельство, что кентавры вынесли еду. Усадив брата, он осторожно сел сам, все еще опасаясь, выдержит ли стул.
Четверо кентавров встали у четырех углов просторной белой скатерти, расстеленной на траве. Подняв скатерть на высоту обычного стола, они отняли руки, но скатерть осталась висеть, причем ее расшитая поверхность была на ощупь такой же твердой и прочной, как самые крепкие столы из гостиницы «Последний Приют».
– Вот это да! Как же это так получается? – вслух изумился Тассельхоф, заглядывая под скатерть. – Там ничего нет! – с округлившимися глазами сообщил он остальным. Кентавры оглушительно расхохотались. Улыбнулась даже Хозяйка.
Кентавры расставили тарелки, вырезанные из дерева и прекрасно отполированные. Каждому гостю вручили нож и вилку, выточенную из оленьего рога. Блюда горячего жареного мяса источали манящие ароматы. Ковриги душистого хлеба и фрукты, уложенные в большие деревянные чаши, отсвечивали в мягком сиянии шаров.
Карамон, наконец-то освоившийся в кресле, потер руки и широко улыбнулся, держа вилку наготове. Шумный вздох предвкушения вырвался у него, когда один из кентавров поставил прямо перед ним поднос с жареной олениной. Карамон вонзил вилку в мясо, восторженно вдыхая ароматный пар… и заметил, что все на него смотрят.
– В чем де… – начал он непонимающе, но тут его глаза обратились на Хозяйку, и, покраснев, он поспешно отдернул руку с вилкой. – Про… прошу прощения, госпожа, – пробормотал он смущенно. – Этот олень… Наверное, был твоим знакомым… одним из твоих подданных…
Хозяйка Леса мягко улыбнулась.
– Не беспокойся, воин, – сказала она. – Олень исполняет свое предназначение, доставляя пищу охотнику, будь то человек или волк. Зачем скорбеть о тех, кто умер, дабы исполнить свое предназначение?
Танису показалось, что взгляд Хозяйки Леса, пока она так говорила, задержался на лице Стурма, и была в этом взгляде глубокая печаль, наполнившая сердце полуэльфа ледяным страхом. Он снова посмотрел на Хозяйку, но великолепное животное вновь улыбалось, и Танис решил, что его подвело разыгравшееся воображение.
– Но откуда нам знать. Хозяйка, – спросил он нерешительно, – исполнило ли то или иное существо свое предназначение?.. Я видел старцев, умиравших в отчаянии и ожесточении. Я видел, как маленькие дети умирали до срока, но оставляли столько любви и тепла в душах друзей, что самое горе их кончины было смягчено тем добром, которое подарила другим их короткая жизнь…
– Ты сам гораздо лучше ответил на свой вопрос, Танис Полуэльф, чем это могла бы сделать я, – очень серьезно ответствовала Хозяйка. – А именно: мерой служит не то, что мы приобретаем, а то, что мы отдаем… – Полуэльф хотел было ответить, но она прервала его: – Позабудь обо всех заботах и насладись покоем моего леса, пока это возможно. Ибо время проходит.
Танис пристально посмотрел на Хозяйку, но она, отвернувшись, вглядывалась в лесную даль, и взор ее был отуманен печалью. Полуэльф задумался над смыслом ее слов и сидел, погруженный в невеселые размышления, пока его ласково не коснулась чья-то рука.
– Поешь, – сказала Золотая Луна. – Еда навряд ли отвлечет тебя от раздумий. Но если отвлечет, так это к лучшему.
Танис улыбнулся ей и с пробудившимся аппетитом занялся едой. Последовав совету Хозяйки Леса, он попытался хотя бы на время отрешиться от всего тягостного и трудного, и это ему удалось. Но Золотая Луна была права: совсем позабыть он так и не смог.
