Дракон на краю света - страница 5
– Генералы!
Оба драконопаса вытянулись с небывалым старанием.
Генерал Кесептон отсалютовал в ответ не менее четко:
– Вольно, – и повел рукой в сторону своего коллеги:
– Это генерал Хант. Он ведает снабжением здесь, в Марнери. Генерал, это мой внук, Холлейн Кесептон, со своей женой Лагдален.
– Мое почтение, капитан, леди.
Генерал Кесептон уже разглядывал двоих драконьих мальчиков и успел прочесть номер на сияющей меди, прикрепленной к их фуражкам.
– А также, генерал, мы имели честь ответить на приветствие двух воинов боевого Стодевятого марнерийского.
Хант поднял глаза:
– Неужели?
– Да, генерал Хант, это драконир Свейн и драконир Джак. Джак ухаживает за Альсеброй, бесплодной шелковисто-зеленой драконихой,>{1} известной своим боевым мастерством.
– О да! Кто же не слыхал о ней. Я польщен честью, мальчики, польщен. Дракон Хвостолом был вашим другом. Поверьте, весь Марнери скорбит сегодня вместе с вами.
– Есть, сэр! – выдохнули Свейн и Джак, как положено отвечать на параде на приветствие офицеров генералитета.
Кесептон широко улыбнулся, вспомнив себя тридцать пять лет назад, и попросил Холлейна отпустить мальчиков. Пусть идут по своим делам. Потом повернулся к старому другу, которого увидел рядом с Лагдален.
– А, Иапетор, старый лис, ну, как ты?
Иапетор и Кесептон крепко пожали друг другу руки.
– Воронье каркает по мне, генерал, но я не подпускаю их ближе, чем достает моя рука.
– Печальный день.
– Да еще и скверный, старый друг. Аубинасцы не преминут использовать это, ты же знаешь, что не преминут.
Кесептон горько кивнул. Зерновые магнаты Аубинаса искали для своей богатой провинции независимости от Марнери. Велась непрерывная раскачка общественного мнения, но до сих пор этим проискам удавалось противостоять.
Оба старика знали к тому же, что Лагдален оказалась теперь на переднем фронте борьбы, хотя и была почти что девочкой – немногим за двадцать. И все же, как по причине ее собственных добродетелей, так и в силу значимости ее положения помощницы леди Лессис, она была назначена юридическим консультантом короны по делам тяжбы с Портеусом Глэйвсом. Процесс этот играл на руку аубинасцам, обвиняющим коварное марнерийское правительство в притеснениях Глэйвса.
Кесептон заметил напряжение на лице Лагдален, когда Иапетор упомянул аубинасцев. Старому генералу не хотелось доставлять молодой женщине новые неприятности. И без того ей пришлось вынести слишком многое.
– Базил Хвостолом стал легендой еще при жизни. Не часто приходится сталкиваться с подобным.
Но Иапетора было не так-то просто сбить с выбранной темы.
– Аубинасцы постараются опорочить королеву, а с нею и колдуний.
– Ну, полно.
Оба повернулись к Лагдален, по-прежнему сохранявшей непроницаемое выражение лица. Тема была неподходящей для случайного разговора, и Лагдален досадовала на Иапетора, затронувшего ее. Но нужно было как-то отвечать.
– Мы перед лицом трудных времен, дорогие сэры, – сказала она, – и с этими потерями нам будет еще труднее их вынести. Но мы не сдадимся. Мы никогда не сдадимся.
На этой ноте они и разошлись, сгибаясь под потоками дождя и ветра, ставших еще холоднее. Рабочие на площади принялись разбирать трибуну, а пара каменщиков занялась обмером участка, отведенного для мемориала погибшим.
Как обычно, в это время суток джунгли, казалось, затаили дыхание. Глубокая тишина разлилась в жарком мареве полдня. Вся жизнь, за исключением растительной, притаилась, и ничто не двигалось, кроме пара, поднимавшегося от рек и прудов. Джунгли словно ждали, кто первым сделает ошибку, нарушив покой. Лес поселил вечную тревогу в душах обитателей – каждый из них знал, что любая ошибка может стать гибельной.
Охотники представляли собой довольно неравную пару. Первый был чуть меньше шести футов ростом, его мускулистое тело передвигалось изящно, белые зубы сверкали в густой тени. Второй же, куда больший зверь, двадцати футов от носа до кончика хвоста, шагал вплотную за первым, припадая к земле и слегка отворачивая в сторону морду.
