— Мнрогар, — сказал он наконец, и голос его звучал почти спокойно, — я могу оставить тебя здесь в положении, в котором ты находишься сейчас, и ты будешь жить, пока ноги держат тебя. Возможно, ты будешь жить вечно, я не имею ни малейшего представления, умрешь ты или нет. Но я не оставлю тебя в таком положении. Я этого не сделаю, потому что я не похож на тебя, твои поступки бессмысленны, они приносят только беспокойство другим. Я дам тебе еще один шанс. Но не пытайся вновь заставить меня тебя останавливать. Потому чтo это будет последний раз, и ты никогда больше не сможешь двигаться. — Он подождал немного, чтобы его слова дошли до сознания тролля. — Теперь можешь двигаться.
Мнрогар вновь шевельнулся. Он откинул голову назад и завыл. Его вой порождал эхо в каждом камне вокруг. Лицо его исказила судорога, каждая черта выражала горе и отчаяние. Он открыл свою клыкастую пасть и рычал, как раненый зверь.
— Бессмысленны? — вскричал тролль. — Но ведь это все мое! Мой замок, моя земля! Ни один другой тролль никогда их не получит!
Он бросился навзничь и начал биться головой о земляной пол с такой силой, что, казалось, голова вот-вот оторвется от тела.
— Господи Боже мой! — сдавленно прошептал Брайен слева от Джима. — Это существо плачет!
Так оно и было. Крупные слезы катились по безобразному лицу тролля, его широкую мощную грудь распирали хриплые рыдания.
— Тысячу восемьсот лет! — прохрипел он, глядя на Джима взглядом посаженного в клетку зверя. — Тысячу восемьсот лет я владел этим холмом, этой землей, и ни один другой тролль не осмеливался появляться здесь. Тысячу восемьсот лет…— Он схватил свой килт и протянул край Джиму: — Читай! Считай! Каждая отметка — десять лет, которые подтверждают, что все это — мое!
— Понимаю, — сказал Джим. Несмотря на все произошедшее, взрыв горя тролля был столь внезапным и всепоглощающим, что вызвал в нем непонятное ему самому сочувствие. — Я верю тебе, Мнрогар. Я вижу отметки. Да, я верю что тебе тысяча восемьсот лет.
— Все это время! — всхлипывал Мнрогар. — А теперь вы, ваши мужчины и женщины, привезли на мою землю, на мое место другого тролля, — и ты еще запрещаешь мне протестовать!
Страдания тролля были так очевидны и сильны, что Джим понял: он не может им противостоять. Не отдавая себе в этом отчета, он начал вспоминать какое-нибудь заклятие, которое уменьшило бы страдания этого существа. Однако запас заклятий у него оказался невелик, он подумал даже, что ничего не найдет. Но обнаружил, что одно заклятие у него имеется.
— Спи! — произнес он, указав пальцем на Мнрогара.
Вой тролля перешел в сдавленные всхлипывания. Глаза его закрылись, и он тихо опустился на землю. Его лицо разгладилось, слезы больше не капали из глаз. Лицо его во сне утратило выражение отчаяния.
— О чем это он говорил? — осведомился Брайен, приближаясь к Джиму. — Какой еще тролль? В замке? Его что, привез кто-то из гостей? Это невозможно!
— Я тоже не понимаю, как это может быть. — Джим покачал головой. Он посмотрел на Арагха, который подошел и теперь обнюхивал спящего Мнрогара. — Арагх, чуешь ли ты тролля в замке?
Способность волка различать запахи была отлично известна в мире двадцатого столетия, из которого прибыл Джим. За три года знакомства с Аратхом он убедился, что эта способность ничуть не преувеличена. Но сейчас Арагх даже не поднял носа в воздух, чтобы принюхаться.
— А что, по-твоему, мне еще чуять, — огрызнулся Арагх, — когда у меня прямо под носом самый настоящий тролль.
Ответ был несомненен, и Джим почувствовал себя дураком. К счастью, волка, похоже, интересовало совсем другое.
— А эти отметины на его юбке, они действительно говорят, что он прожил здесь тысячу восемьсот лет? — спросил волк.
— Насколько я понимаю.
— Но, если так, он совершил великий подвиг. Я не знаю ни одного тролля, который задержался бы на одном месте более чем на сорок лет. Следует подумать, прежде чем менять его на другого тролля, Джеймс.
— Какого другого тролля? — испугался Джим.
— Ну этого, наверху… если там есть хоть один. С другой стороны, если этот тролль навсегда заснет здесь, рано или поздно сюда через тоннель явится другой и убьет его, пока он лежит здесь ради своей земли. Я это понимаю, Джим, хотя, возможно, человеческому существу, вроде тебя, это странно. У них есть собственная земля, которую они хранят и берегут от пришельцев так же, как мой народ. И в остальном они немного похожи на нас. Каждого, едва он родится, покидают родители. Он вырастает, если удается, живет и борется за свою землю. Потом оберегает ее, пока не придет другой, не убьет его и не отнимет у него землю. Так водится и у нас, волков. Так заведено и у троллей.
