Внезапно судорожно вздохнул и начал быстро листать блокнот. Остановился. И впился в станицы взглядом.
На губах его расцвела улыбка — безумнейшая, счастливейшая улыбка из всех, что Рону доводилось видеть.
Шеймус осторожно тронул его локоть.
— Рон. Пойдем.
Они спустились вниз, и Рон сел на ступеньку, склонив рыжую голову на руки.
— Чертов белобрысый ублюдок…
— Ты не рад за Гарри? — спросил Шеймус, присев рядом.
— Я должен радоваться тому, что он стал игрушкой слизеринского гаденыша?!
— Почему вы тут сидите? — раздался над их головами голос Гермионы. — И где Гарри?
— Гарри получил очень неожиданный подарок и сейчас целиком и полностью занят им, — сухо ответил Шеймус. — И ни до чего больше в мире ему нет дела.
Гермиона села между мальчиками и повернулась к Рону.
— Спасибо за браслет, — она вытянула руку, на запястье которой красовался резной деревянный браслет.
Рон мельком взглянул на него — и вдруг вскочил и бросился вверх по лестнице.
— Что с ним? — изумленно спросила Гермиона.
— А ты знаешь, что твой Гарри — сволочь? — очень неожиданно произнес Шеймус.
— Что? — переспросила Гермиона.
— Бесчувственная скотина, — пояснил Шеймус, поднимаясь на ноги. — Абсолютный эгоист.
— Шеймус, ты о чем?
Но ирландец, как будто не услышав ее вопроса, спустился вниз и присоединился к тем немногим гриффиндорцам, что не уехали на Рождество домой.
* * *
Кольцо. Изящная вещица — тонкие, переплетенные между собой изумрудные листья и стебли из черненого серебра. Дешевка по меркам семейства Малфоев, но очень дорогая вещь для Уизли. Рон потратил на него почти все деньги, заработанные летом в драконьем лагере. Ради него Рон и решил летом работать — нет, не ради именно этого кольца. Он планировал купить кольцо для Гермионы, настоящее обручальное кольцо с бриллиантом, чтобы сделать любимой девушке официальное предложение.
А в результате он купил именно это кольцо. И для другого.
"У человека на теле масса чувствительных мест…"
Как же ты глуп, Рон Уизли, сказало ему отражение в зеркале. Посмотри на себя. Посмотри внимательно.
Неужели ты думаешь, что ты соперник красивому, богатому, изящному, этому?.. Ты, рыжий долговязый урод в поношенной одежде?
Одна только надежда, глупая надежда — однажды тебя уже предпочли ему. Может, предпочтут и в этот раз…
* * *
— Мне понравилось, — сказал Люциус. — А тебе?
Драко молчал.
— Мне понравилось, — повторил Люциус, — только вот ведь какая странность — последние страницы этого дневника исписаны горячими признаниями в любви некоему Гарри. Это как-то не совпадает с твоими собственными словами. Проще говоря, ты мне солгал, сын.
— Я тебе солгал, — согласился Драко. — Ты же не хочешь прочитать мне лекцию о вреде вранья?
— Я могу тебе наглядно доказать, что врать нехорошо, — улыбнулся Люциус.
— Воспитательные меры, да? — сухо поинтересовался Драко. — Брось! Просто ты возбуждаешься, избивая меня.
— Гриффиндорская смелость, передающаяся половым путем? — приподнял брови Люциус. — Очень интересно.
Только не всегда срабатывает. Лови! — он бросил Драко дневник. — Кстати, ты уже подарил своему возлюбленному рождественский подарок?
Драко не ответил, и Люциус улыбнулся.
— Надо полагать, нет. Ну, что ж… Есть еще время наверстать упущенное. Пиши.
— Что писать?
— Письмо, разумеется. Ты же у нас мастер эпистолярного жанра. Напиши своему возлюбленному, что просишь у него прощения, что ты был вынужден так с ним поступить, что на самом деле ты его безумно любишь и не можешь без него жить. Проще говоря, напиши ему правду.
— Я не буду, — ответил Драко, глядя Люциус прямо в глаза.
— Я же еще ничего не сказал про подарок.
— Я знаю, что это будет за подарок. И я не стану подставлять Гарри. Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Хочешь избить — избей. Хочешь трахнуть — трахай. Хочешь отправить подальше из Англии — твое право. Но я не стану ничего делать против Гарри.
Он говорил зло, сухо, короткими отрывистыми фразами, и чем больше он говорил, тем больше вытягивалось лицо Люциуса. Он не знал и знать не хотел, чему чертов гриффиндорец мог научить его сына, но мальчик выходил из-под контроля, и это было ужасно. Это было непереносимо. Его сын, любимый мальчик уходил из его рук.
