Вот и сейчас она хмуро вглядывается в темное окно, отражающее все как зеркало, и думает. О чем? Ну конечно же, о Джордане. Где он, что делает… с кем… Руки у Слоун скрещены, ладони нервно поглаживают плечи. Она не хочет о нем думать. Не хочет знать, где он и с кем. Не хочет воспоминаний о Довиле, вернее, о Хонфлере, не хочет, чтобы они вторгались в ее четко налаженную жизнь. Слоун вообще не понимает, в чем дело. Ведь все было так чудесно. Она совершенно не жалела о том времени, которое они провели вместе, но теперь, когда это позади, ей надо продолжать жить как прежде. Глядя на свое отражение в оконном стекле, Слоун выискивает на своем лице следы разрушительного действия времени – морщинки вокруг глаз, бороздки у рта и так далее. Впрочем, этим она занимается всегда, когда смотрится в зеркало. Но сейчас…
Внезапно Слоун почувствовала себя ужасно одинокой. Начать с того, что Кэти с мужем, Шоном Маккерроном, психотерапевтом из Манхэттена, два дня назад уехала в отпуск в Англию. А до этого Слоун так и не собралась ей позвонить. Адриенна на писательской конференции в Денвере. От Габи тоже после Довиля не было никаких известий. Правда, Эмма по телефону упомянула, что недавно пришло два письма. Возможно, от Габи. Вот, собственно, и все ее друзья – раз-два и обчелся. Чтобы сосчитать их, хватит пальцев одной руки. А сын спешит поскорее закончить телефонный разговор и постоянно твердит, что у него «все прекрасно». «В этом он похож на свою мать, то есть на меня, – подумала Слоун, не уверенная, нравится ей это или нет. – У меня ведь тоже всегда «все прекрасно», даже когда совсем наоборот. Вот, например, как сейчас…»
На следующее утро стильно одетая Слоун – черная шелковая юбка, бордовая блузка и бордовая шляпа с широкими полями – сидела за столом перед входом в книжный магазин и устало наблюдала оживленную жизнь торгового центра. На сегодняшний день грех жаловаться. В книжном магазине полно народу с самого открытия, и так почти весь день. У Слоун даже рука заболела подписывать свои книги – вот как много у нее читателей. Приятно, ничего не скажешь.
– Мы продали уже шестьдесят экземпляров, – сказал хозяин магазина, пока продавцы открывали очередную коробку с «Поверженными идолами». – Продолжайте в том же духе, и к закрытию мы продадим все, что у нас на складе.
Слоун улыбнулась:
– До закрытия остался час. Думаете, успеем?
– Конечно. – Он подмигнул и последовал за продавцами, уносившими пустые коробки.
В этот момент к Слоун подошли две женщины с книжками в руках. Пока она с ними беседовала и ставила автографы, подошли еще четверо, потом еще двое.
Слоун украдкой бросила взгляд на часы. Осталось пятнадцать минут. Слава Богу.
На металлический складной стул напротив нее сел очередной читатель и положил перед Слоун экземпляр ее бестселлера. То, что это не читательница, а именно читатель, Слоун каким-то образом почувствовала. Ее голова в этот момент была склонена, и она почему-то не решалась ее поднять. А когда наконец медленно подняла, то прежде всего ее взгляд упал на сапог для верховой езды. Сердце Слоун отчаянно забилось и… Да, это был Джордан. Он сидел напротив и улыбался.
– Привет, дорогая!
– Джордан! – выдохнула она. – Я думала, ты в Аргентине…
Он кивнул:
– Был. Наша команда проиграла.
– Как жаль… – Слоун не знала, что сказать.
Джордан пожал плечами и произнес таким тоном, как будто проигрыш его совершенно не волновал:
– Подумаешь, всегда есть возможность отыграться.
– Но как ты меня нашел?
– А вот это было нелегко, – признался он. – Ты очень тщательно замела за собой следы.
– Ничего подобного! – воскликнула Слоун. Она была так счастлива его видеть, что мгновенно забыла обо всем. – Никаких следов я за собой не заметала. Просто никак не ожидала, что ты станешь меня искать. – Слоун встала. Пора было заканчивать работу. – Ты звонил моему издателю или…
– Я позвонил Кэти Уинслоу, и она дала мне твой адрес.
– И что дальше?
– А дальше я поехал к тебе. К счастью для меня, твой сын оказался очень разговорчив.
– Ты говорил с Тревисом?
Джордан улыбнулся:
– Я бы советовал тебе держать мальчика подальше от прессы.
