Они купили стопку больших черных жетонов, каждый стоимостью пятьсот франков, затем нашли пустые кресла за одним из столов. Слоун поставила десять жетонов на двадцать четыре черное.
– Боюсь, к концу вечера мы останемся без штанов, – скептически заметил Джордан.
– Без штанов я еще тебя не видела, а вот без сорочки ты производишь совсем неплохое впечатление, – с улыбкой отозвалась Слоун, вспоминая его на утренних тренировках, когда он играл без шлема и без фуфайки.
Джордан моментально воспользовался предоставившейся возможностью.
– Если проиграемся в пух и прах – а я в этом не сомневаюсь, – может, и у меня появится шанс увидеть, как ты прекрасна без блузки.
Она поспешила сменить тему и довольно натянуто спросила:
– А куда же подевался твой оптимизм?
– Я оставил его за дверью на улице, – усмехнулся он, подумав: «Черт бы тебя побрал!»
– Ставки сделаны, – объявил крупье.
Колесо завертелось, шарик начал свой ритуальный танец удачи, и Слоун затаила дыхание. Наконец скорость вращения колеса начала снижаться, шарик еще немного попрыгал, после чего успокоился на номере двадцать четыре черный. Слоун вскрикнула и восторженно захлопала в ладоши.
Крупье, приняв ставки других игроков, повернулся к Слоун.
– Вы остаетесь на двадцать четвертом, мадемуазель?
Она посмотрела на Джордана, и тот кивнул.
– Оставьте, – сказала она.
И снова выпал их номер. Радостная Слоун повисла на шее у Джордана. Он сдержанно улыбался, удивленный таким взрывом эмоций: «Может, пойти в казино была не такая уж плохая идея?»
Вечер они закончили с фантастической прибылью – что-то около тридцати пяти тысяч американских долларов.
– Давай потратим их на что-нибудь несерьезное, вроде поездки на Таити, – предложил Джордан, намекая, что, если они вместе выиграли, значит, должны вместе насладиться ими. Слоун притворилась, что не слышала.
«Ничего, скоро ты запоешь у меня по-другому», – подумал Джордан.
* * *
На востоке, над горизонтом, в безоблачном летнем небе появилось солнце. На поле начали собираться игроки. Но Джордан ничего этого не видел. Он сконцентрировался на ударе. Пустив свою лошадь в галоп и следя, чтобы мяч был справа, Джордан не сводил глаз с маленького белого пятнышка, сущей горошины на темно-зеленом игровом поле. Он поднялся на стременах, перенес весь свой вес на них, инстинктивно сжав бедра и колени, чтобы не вылететь из седла, и изготовился для удара. Затем начал двигаться к мячу, подняв клюшку высоко над головой и ожидая момента, когда ее можно будет опустить. Правильно выбрав момент, когда до мяча оставалось лишь несколько футов, Джордан широко размахнулся и ударил. Он мягко сопровождал клюшкой мяч и после удара, причем на пару секунд торс его завибрировал. Мяч пулей устремился вдоль поля.
Сдержав лошадь, Джордан развернул ее и подъехал к ограждению. Там стояла Слоун, опершись на бампер взятого ею напрокат темно-зеленого «пежо». Одета она была немножко иначе, чем обычно, – в бледно-лиловые хлопчатобумажные слаксы и светло-серую хлопчатобумажную блузку. С шеи свисал бледно-лиловый с голубым шарфик из набивного шифона. И Слоун была без шляпы. Это Джордан заметил сразу. В Довиле Слоун почти никогда не выходила без шляпы. Сейчас ее длинные волосы трепал легкий ветерок. «Ей бы чуть-чуть макияжа, – подумал он, – и она выглядела бы на десять лет моложе».
Слоун была старше Джордана на пять лет, но это ничуть не волновало его. Он не ощущал никакой разницы, но ему казалось, что ее это беспокоит. Почему? Спешившись и направившись к ней, Джордан отогнал эту мысль.
– Давай-ка посмотрим, чему ты научилась, – весело начал он. – Какого типа удар я сделал?
– Передний правый, – быстро ответила она.
Джордан вскинул брови в шутливом удивлении.
– Замечательно! Может, теперь пора учиться играть?
– Думаешь, не смогу?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Это нелегко.
Слоун приняла вызов:
– Прекрасно… Я согласна.
– Когда бы ты хотела провести первый урок? – Джордан широко улыбнулся.
– Зачем откладывать, давай прямо сейчас.
– Как скажешь, – согласился он и подвел ее к лошади, сказав с нарочитой серьезностью: – Это у лошади перед, а это соответственно зад.
