— Ха! — с горечью отозвался детектив, вовсе не польщенный данной ему характеристикой. — Да ты Леонор цитируешь почти буквально.
Эдди немного помолчал, как и всегда, когда речь заходила о бывшей миссис Стэтсон, потом спросил:
— Ты давно о ней ничего не слышал?
Марк притормозил у богато отделанного белым мрамором подъезда, выключил мотор, повернулся к другу и медленно, словно выдавливая из себя слова, произнес:
— Открытку получил от нее около месяца назад. Написала, что снова выходит замуж, просила не поминать ее дурным словом, ну и всякий там вздор по Поводу того, что она, мол, уверена, я скоро тоже найду свое счастье… Вот так-то оно теперь, Эдди.
— Н-да… Грустно, что и говорить. Боюсь, и у меня нечто подобное не за горами.
Они сидели и молчали, уныло размышляя о своих неудачах на семейном фронте и причинах, вызвавших их. Марк, уже давно познавший боль и муки разрыва с любимым человеком, прекрасно понимал, каково сейчас другу, и прервал молчание, чтобы не дать ему погрузиться в липкую и удушающую трясину отчаяния.
— Вообще-то в холостой жизни есть немало преимуществ. И все совсем не так скверно, как кажется на первый взгляд, — с легким смешком заявил он и хлопнул Эдди по плечу. — Давай-ка, старик, вылезай. Уже девятый час, а мы еще к работе и не приступали.
— Да, ты прав. — Адвокат встрепенулся, тряхнул головой, отгоняя непрошеные видения, открыл дверцу и вышел. — Жаль, раньше не приехали, Марки, ты бы хоть посмотрел, красотища-то тут какая. Всю жизнь мечтал на берегу Мичигана домик купить, да разве Бетти согласится? Ей необходимо жить только в Даунтауне, желательно в пентхаусе, и нигде ина… — Эд оборвал себя на полуслове, снова вспомнив, что теперь может делать все, что ему угодно, не заботясь об интересах супруги. Или все же не может?
Сейчас не время думать об этом, строго напомнил он себе. У меня есть дело, серьезное, возможно самое серьезное из всех в моей жизни. На карту поставлено слишком многое, чтобы я мог позволить себе отвлекаться на личные проблемы…
Их встретила женщина лет сорока с небольшим, с яркой внешностью и с потрясающе хорошей, особенно для ее возраста, фигурой.
— Миссис Десмонд ожидает вас в библиотеке, господа, — произнесла она с сильным испанским акцентом, проводила их до дверей и удалилась.
Марк задумчиво поглядел ей вслед.
Интересная особа… В ней чувствуется сильное внутреннее напряжение, словно она с трудом сдерживает кипящие эмоции. Какие? Ненависть к представителям закона, боязнь потерять работу или горе из-за кончины хозяина? И каковы, интересно, ее отношения с нынешней работодательницей? Что-то не припомню, есть ли в деле ее показания?..
Голос Бернштейна — деловой и строгий — прервал его размышления.
— Миссис Десмонд, это офицер Стэтсон, детектив по расследованию убийств, любезно согласившийся побеседовать с вами о вашем деле. Марк, это миссис Вирджиния Десмонд, вдова Лайонела Десмонда, убитого здесь полтора месяца назад.
Если Марк и удивился представлению, памятуя о якобы утраченном слухе молодой вдовы, то даже виду не подал. Он окинул стоящую перед ним особу внимательным, пытливым взглядом. Высокая, примерно пять футов девять дюймов, тонкая почти до хрупкости, молодая — не больше двадцати пяти-двадцати семи лет, узкое лицо с правильными чертами, большие темно-карие, окруженные густыми ресницами, глаза.
Как ни странно, но несмотря на сильное предубеждение, он не испытывал к этой женщине ни ненависти, ни отвращения, ни даже простой неприязни, хотя обычно убийцы вызывали именно такую реакцию. Марк взял протянутую ею тонкую руку с изящными длинными пальцами, не украшенными, как ни странно, драгоценностями, и слегка сжал, удивившись силе ответного пожатия.
Темно-карие глаза изучали его не менее, а, может, даже более серьезно и пытливо, и ему вдруг стало немного не по себе. Каким видит его эта женщина? Огромным, неповоротливым, неряшливым? Неуклюжим мужланом? Грубым, раздражительным, чуть ли не человеконенавистником? Спрашивает себя, неужели ее адвокат, получающий немалые деньги, не сумел найти никого лучшего?
Впрочем, длилось это всего мгновение. Марк вовремя одумался и напомнил себе, что не его должно интересовать и волновать ее мнение, а строго наоборот.
