— Итак, если у вас будет возможность, вы снова вернетесь к цивилизации?
— Но не в Кордаву. Может быть, в дальние страны, в Вендию или даже Кхитай…
— Здесь не слишком скучно для вас, моя леди? — Зароно в первый раз обратился непосредственно к Белезе.
Желание увидеть, наконец, хоть одно новое лицо и услышать хоть один новый голос, пригнало девушку в банкетный зал, однако теперь ей хотелось оказаться в ее комнате вместе с Тиной. В значении взгляда Зароно нельзя было ошибиться. Хотя речь его была холеной, тон вежливым, а лицо его серьезным и благородным, но это была только маска, сквозь которую она видела властолюбивый и угрюмый характер этого человека.
— Здесь очень мало разнообразия, — ответила она.
— Если бы у вас был корабль, — без обиняков спросил Зароно у своего хозяина, — покинули бы вы тогда форт?
— Может быть, — ответил граф.
— У меня есть корабль, — сказал Зароно. — Если мы придем к соглашению…
— Соглашению? — Валенсо поднял голову и недоверчиво взглянул на гостя.
— Я удовлетворюсь только некоторой долей, — объяснил Зароно. Он быстро забарабанил пальцами по столу. Они были похожи на какого-то отвратительного паука. Было заметно, что они дрожали и глаза корсара сверкали от возбуждения.
— Доля чего? — Валенсо, заметно удивленный, уставился на него. — Деньги, которые я захватил с собой, утонули вместе с моим кораблем и в отличие от разбитого дерева, их не выбросило на берег.
— Нет, не это! — жесты Зароно стали нетерпеливыми. — Не будем втирать друг другу очки, мой лорд. Вы утверждаете, что только случайно вы высадились именно здесь, хотя вы могли выбрать тысячу других мест на этом побережье?
— Я не вижу никаких оснований для того, чтобы утверждать, — холодно ответил Валенсо. — Мой рулевой Зингелито раньше был корсаром. Он знал эти берега и посоветовал высадиться мне именно здесь. Он сказал мне, что у него на это есть основания, о которых он расскажет мне позже. Но он так и не сделал этого, потому что еще в день нашего прибытия сюда он исчез в лесу. Позже мы нашли его обезглавленный труп. Очевидно, его убили пикты.
Зароно некоторое время пристально смотрел на графа.
— Ну хоть что-то! — сказал он, наконец. — Я верю вам, мой лорд. Корзеттцы не искусны во лжи, какими бы другими способностями они не обладали. Я делаю вам предложение. Должен признаться, что бросая якорь в этой бухте, я имел совсем другие планы. Я считал, что вы уже заполучили драгоценности, и я намеревался хитростью или силой захватить этот форт и перерезать горло всем находящимся здесь. Но обстоятельства сложились так, что мне пришлось изменить свои намерения… — он посмотрел на Белезу взглядом, от которого у нее покраснели щеки, и она постаралась придать своему лицу высокомерное выражение. Зароно, как ни в чем ни бывало, продолжил:
— У меня есть корабль, который вам пригодится для того, чтобы убраться отсюда вместе со своей семьей и парой других людей, которых вы берете. Другим, может быть, придется выбираться отсюда своими силами.
Обслуга вдоль стены незаметно и озабоченно обменялась взглядами. Зароно заметил это, но ничем не показал.
— Однако, сначала вы должны мне помочь найти сокровища, за которыми я плыл за многие тысячи миль.
— Во имя Митры, какие сокровища? — рассержено спросил граф. — Теперь вы говорите, как эта собака Стромбанни.
— Вы когда-нибудь слышали о Кровавом Траникосе, величайшем из бараханских пиратов?
— Кто же о нем не слышал? Он был тем, кто ворвался в крепость на острове, где находился в изгнании принц Стигии Тотмекри, убил там всех людей и похитил сокровища, которые принц прихватил с собой, бежав из Кемы.
— Верно. Это известие о драгоценностях, как падаль стервятников, привлекло людей всего Красного Братства — пиратов, буканьеров и даже свободных корсаров со всего юга. Траникос, опасаясь предательства со стороны своих людей, бежал на север на своем корабле и больше никто никогда его не видел. Это произошло всего около ста лет назад.
Но согласно слухам, один из его людей пережил это путешествие и снова вернулся на Бараханские острова, однако, его корабль захватила боевая зингарская галера. Но прежде чем его повесили, он рассказал свою историю и своей кровью нарисовал на пергаменте карту. Как-то, через кого-то, ему удалось передать ее кому-то. Он рассказал следующее:
