Блэйк ответил после второго гудка:
– Алло?
Эва закрыла глаза, чувствуя себя глупо из-за этого звонка, но ей так приятно было слышать его голос.
– Алло?
– Блэйк…
На другом конце провода последовала довольно долгая пауза.
– Эва.
В голосе его отчетливо слышались беспокойство и трепет.
Слезы стали с новой силой наворачиваться на глаза, но веки ее были опущены.
– Ты в порядке?
Эва покачала головой:
– Нет. Ты можешь приехать?
* * *
Блэйк знал, что это плохая идея – сорваться с места сразу же после ее звонка. Знал, что идея плохая, когда остановил машину у дома Эвы, где его засняли сразу четыре фотографа, и один из папарацци сказал:
– Эй, вы не тот парень, строитель?
Он знал, что это идея плохая, когда она открыла ему дверь, с надменным видом и одетая в один халат.
Но это не помешало ему войти, когда она открыла дверь шире. Не помешало ему захотеть поцеловать ее. И уж точно не помешало ему сделать это, когда дверь закрылась, и надменность в ее взгляде исчезла, когда она потянулась к нему и впилась губами в его рот.
Позднее ему суждено было узнать, что это так называемый ПСП – первый смертельный поцелуй. Но в этот момент ничто уже не имело значения. Ни два месяца разлуки, ни кадры светской хроники, где она с другими парнями… Ни гигантская разделительная черта между их жизнями, которую так наглядно демонстрировали люди с камерами за дверью.
Он просто припал к ее губам, вбирая и вдыхая в себя их аромат и вкус, с силой прижав Эву к ближайшей стене и пожирая ее так, словно она – его последний ужин.
Он издал рык, и она раскрылась перед ним, целуя его с не меньшей жадностью. Ему ее не хватало. Не хватало прикосновений к ней, ее запаха и вкуса ее губ. Не хватало ее легкой высокомерной улыбки и того, как она ела и как всюду разбрасывала свое нижнее белье. Ему не хватало ее смелой раскованности. Не хватало того, как она целовалась, широко открывая рот. Того, как ему не приходилось наклоняться к ней, а ей вставать на цыпочки, когда они целовались. Того, как ее рот всегда находился на одном уровне с его ртом и всегда был готов действовать.
Эва не желала отлучать своего рта от губ Блэйка. Она сама не представляла, как изголодалась по нему. И теперь настало время для пиршества.
– Боже, как я соскучилась, – произнесла она, чуть отстранившись, и глаза их встретились, пока она переводила дыхание. И она сказала правду. Но не всю. Она не просто соскучилась по нему. Она любила его. Как только она открыла ему дверь… Нет, раньше. Как только он постучал в нее, она это вдруг осознала.
Потому что он пришел.
Она попросила его, и он бросил все и приехал. Не задавая вопросов. Просто сделал, как она просила. Прежде в ее жизни были всего два человека, которые действовали так же, и обоих она тоже любила. Один – это ее отец. Вторым был Рэджи.
А теперь в их число входил Блэйк. Ее большой, храбрый, раненый воин, не раздумывая приехавший к ней, стоило его позвать. Который смотрел на нее с вожделением, но и с тревогой, зная, что между ними пропасть. И он явно не испытывал тех же чувств.
Выходит, она не могла ему сказать. Она давным-давно усвоила, что нельзя давать мужчинам такую власть над собой.
Но она могла показать ему. Она могла любить его своим телом. И нашептывать своим разумом.
Блэйк сделал глубокий вдох. Звук молнии его ширинки показался ему таким громким, что его наверняка можно было расслышать снаружи. Он подавил в себе стон, когда ее ладонь скользнула по его члену, и его рука метнулась вниз, чтобы остановить ее. Закрыв глаза, он постарался не думать, что могло сейчас произойти.
Его голова кружилась от усилия и от ее сладкой близости. Он не для этого пришел. И не важно, как сильно ему этого хотелось.
Ничто между ними не изменилось. Скорее, все вернулось на круги своя – Эва манит его пальцем и ожидает, что он побежит к ней сломя голову. Что он и сделал. Однажды он сказал ей, что не намерен становиться ее марионеткой, и сказал это всерьез.
Он поймал ее руку, поднял ее, прижав к своей груди и прильнув лбом к ее лбу. Он переводил дыхание. Они оба.
Когда он почувствовал, что вновь обретает контроль над собой, он чуть отступил и произнес:
