– Не говорите глупостей, – рассердился он. – Это ключ от моего собственного дома. Эти наружные двери открываются любым ключом.
Пегги знала об этом. Однако успела отметить, что Дон Кимберли открывал дверь без малейшего колебания или заминки. Он вставил ключ в замок и уверенно повернул его. И дальше, в вестибюль, прошел без малейшей неуверенности.
Пегги раздумывала, действительно ли он впервые открывает эту дверь своим ключом. Она ругала себя за такие мысли, но они не выходили из головы…
Когда лифт с характерным лязгом остановился, Кимберли открыл дверь и, пропустив ее вперед, закрыл дверь за собой.
– Налево, квартира 519, – подсказал он.
Она повернула налево, и Кимберли, догнав ее, нажал кнопку звонка квартиры 519. Они слышали трели звонка. Однако в квартире царила полная тишина. Подождав несколько мгновений, Кимберли попробовал открыть дверь. Ручка повернулась легко, дверь отворилась, и Пегги, заглянув, увидела аккуратно прибранную и просто обставленную комнату.
– Кто-нибудь есть дома? – окликнул Кимберли.
Пегги схватила его за руку.
– В чем дело? – не понял он.
– Пальто на спинке стула, – прошептала девушка.
– Ну и что?
– По логике вещей, она должна была в нем выйти на улицу. Почему оно осталось здесь?
Пегги указала на вращающуюся дверь, ведущую, очевидно, в кухню. Ее голос срывался от возбуждения.
– Нужно убедиться, что Стеллы в квартире нет.
Кимберли толкнул вращающуюся дверь, и Пегги громко вскрикнула.
Сквозь полуоткрытую дверь она увидела девичью ногу в чулке. Рядом с раковиной валялась бутылка виски. Бокал выпал из неподвижных пальцев девушки, лежавшей на полу. Жидкость выплеснулась на линолеум. Она была одета в бюстгальтер без бретелек, пышную нижнюю юбку, чулки и туфли.
Кимберли внезапно рассмеялся.
– Стелла, – окликнул он девушку, – проснись! Ты опоздала на поезд!
Девушка не шевельнулась.
Пегги, наклонившись, отметила необычный цвет ее кожи. Быстро опустившись на колени, она схватила левую руку Стеллы и тут же бросила ее.
– Мертва, – в ужасе прошептала она. – Наверное, что-то с сердцем.
– Позвоните доктору! – крикнул Кимберли.
– Доктор здесь не поможет, – ответила Пегги. – Она умерла. Дотроньтесь до нее, и вы убедитесь в этом. Нам лучше… позвонить в полицию.
Кимберли заколебался.
– Что это у нее на ноге? – вдруг указал он.
Пегги взглянула на правую ногу девушки. К верхнему, плотному краю нейлонового чулка была прикреплена прекрасная брошь в форме бабочки. Она вся сияла бриллиантами, рубинами и изумрудами.
– Боже! – воскликнул Кимберли. – Откуда она у нее?
Пегги увидела, как побледнело его лицо.
– Вы что-нибудь слышали о краже драгоценностей Гаррисона? – спросил он. – Наша компания застраховала драгоценности Гаррисона. Нам предстоит выплатить страховку в размере двухсот пятидесяти тысяч долларов, а эта бабочка выглядит точно как знаменитая бабочка Гаррисона. Как, черт возьми, она могла оказаться у Стеллы?
Пегги отколола брошь и положила ее в свою сумочку.
– Не стоит отдавать ее полиции, – спокойно сказала она.
– Послушайте, – возразил Кимберли. – Так нельзя. Это вещественное доказательство. Не знаю пока чего. Только знаю, что так нельзя.
– Что сделано, то сделано, – твердо сказала Пегги.
– Но, послушайте, давайте вызовем доктора. Нам не обязательно здесь оставаться. Пусть доктор сделает все необходимое…
– Здесь нужно вмешательство полиции, – возразила Пегги. – Вы заметили пену у нее на губах? И еще. Я никак не могла понять, что это за запах. А сейчас я знаю.
– Какой еще запах?
– Горького миндаля. Цианистый калий. Вот откуда странный цвет ее кожи.
Дон Кимберли подозрительно прищурил глаза.
– Вы, кажется, прилично разбираетесь в самоубийствах.
– Да, – ответила Пегги. – Я работала в газете. Но раз уж мы влипли в это дело, надо осмотреться. Для самозащиты. Прежде всего давайте убедимся, что здесь нет других трупов.
Девушка быстро прошлась по квартире, фиксируя мельчайшие детали.
– Если это самоубийство, то, что вы делаете, – незаконно, – констатировал он.
– А если убийство? – вскинула голову Пегги.
– Тогда вдвойне незаконно, – так же спокойно предупредил Кимберли.
Девушка промолчала, но продолжала обходить комнату за комнатой. Руками в перчатках она изредка осторожно касалась отдельных предметов.
