— Конечно, — сказала Джинни, а Рон быстро добавил:
— А мне нужно по любому на Диагон аллею, чтобы купить необходимые инструменты для моей новой метлы. Мы можем поехать все вместе.
— Хорошо, — сказала Гермиона. — Только позвольте мне сначала быстро написать ответ.
Она побежала наверх, в пристроенную комнату, которую занимала. Висли не уехали из этого дома, когда магазин Фреда и Джорджа оказался весьма прибыльным, они добавили много запасных и дополнительных комнат. И поэтому, сейчас дом выглядел более похожим на кривобокий праздничный торт, чем раньше. Комната Гермионы была новой, и она ей очень нравилась: она была круглая, с окном из цветного стекла, на котором была изображена ласка, спящая на камне в лучах солнца.
Она села за стол, взяла лист бумаги и начала писать: Дорогой Гарри… И остановилась. Она не очень хорошо умела писать любовные письма, но ей хотелось написать что-то более впечатляющее, чем «Дорогой». Особенно, если вокруг него крутилась Флёр. Ей очень хотелось напомнить, чей на самом деле был Гарри. Она попыталась: Милый Гарри, но это опять выглядело глупо. Затем Гермиона написала: «Гарри, моя любовь», но это было уже слишком, она скомкала письмо и бросила на пол. Затем начала снова на новом листке: «Любимый Гарри»…
Что ж, теперь похоже все в порядке. Она быстро написала остаток письма, написала несколько строчек Драко и вылетела из комнаты, чуть не столкнувшись с Роном на ступеньках.
— Эй, Гермиона, помедленней!
— Рон, можно мне позаимствовать Борова? — быстро спросила она. — Ой, прости, я наступила тебе на ногу, добавила она с опозданием.
— Я только что отослал Борова с письмом Фреду и Джорджу. Но ты можешь взять мамину сову.
Что это, — сказал Рон и коснулся места, где заканчивался воротник ее рубашки. Гермиона поняла, что Рон имеет в виду цепочку, которую она носила вокруг шеи. — Ты обычно не носишь украшения.
— А, это… — сказала она, вынув подвеску, которая висела на цепочки. — Это заклятье Драко, — произнесла она немного смущенно. — Он дал ее мне.
Рон уставился на нее:
— А тебе это не кажется немного странным, — сказал он, — Я имею в виду, если ты ее уронишь, или забудешь где-то, или…
— Рон, — Гермиона сверкнула глазами, — этого никогда не случится. Тем более Дамблдор наложил на нее несколько заклятий, так что она не может ни потеряться, ни быть поврежденной.
Даже если я ее сниму, никто не сможет взять ее кроме меня, Дамблдора и конечно Драко.
— Я думаю, тебе стоит отдать ее Дамблдору, — сказал Рон, оглядывая подвеску с недоверием, — Или ее должен хранить Драко. Неужели он сам не может носить свои собственные гадкие смертоносные штучки?
— Я пыталась отдать ее Дамблдору. Но он сказал, что так хочет Драко. И я не думаю, что ему стоит носить подвеску, напоминающую об ужасных вещах, как его отец, например, — она содрогнулась.
Рон убрал руку с ее шеи и начал спускаться.
— Кстати, я уже тебе говорил, как рад, что ты порвала с Малфоем?
— Всего лишь 6 миллиардов раз, — сказала Гермиона, следуя за ним, — Честно говоря, мне кажется, что ты рад даже больше, чем Гарри.
— У меня есть на то свои причины, — сказал Рон и прежде чем Гермиона успела расспросить его поподробнее, он закричал Джинни, чтобы та поторапливалась, захватив Взрывающийся порошок.
Коричневая сипуха влетела в окно и, вереща, приземлилась на стол напротив Гарри, который сидел в столовой и обедал. К ее левой лапке было привязано два письма, оба скрученные в маленькие тонкие трубочки и перевязанные цветными лентами.
Гарри посмотрел на Малфоя, который сидел напротив и увлеченно о чем-то разговаривал с Флёр Делакур.
— Письма, Малфой, — сказал он.
Драко ухмыльнулся:
— Кинь мне мое, — ответил он.
Гарри отвязал одно из писем и кинул его Малфою. Оба знали, от кого эти письма… Гермиона была известна своей справедливостью. Когда она писала, то всегда обоим: одно письмо Гарри и одно Драко. Письмо Гарри было перевязано красной ленточкой, а Драко — серебряной. Гарри иногда хотелось, чтобы на каждое письмо Драко, она присылала ему два, всего лишь, чтобы обратить на это внимание, но Гермиона так не привыкла. Она была очень щепетильной особой.
