Гарри встал и отошел от Виктора, который полулежал возле кровати, и, казалось, был полностью изнурен. Сам же Гарри выглядел настолько плохо, что складывалось впечатление, что он болеет неизлечимой болезнью. Он подошел к Драко.
— Думаю, мы должны повторить Заклинание, — произнес он, тяжело вздохнув, — Может быть что-то еще, может он знает…
— Нет, — неожиданно прозвучал голос Рона.
Они оба обернулись и посмотрели на него, находясь напротив двери, оба были злы.
— Зачем тому человеку сообщать Виктору, куда они едут с Гермионой? — продолжил он, — Очевидно, что он его просто использовал. Если бы он не был так знаменит, возможно, незнакомец убил бы его. Если он говорит, что не знает, то я ему верю, и Гарри, — добавил он, — ты делаешь ему больно. Это на тебя не похоже. Извините, но вы оба становитесь просто безумными, когда беспокоитесь за Гермиону, поэтому я считаю, что решать следует мне, — он поднял свою палочку и произнес, — Финито.
— Подожди, — сказал быстро Гарри. — Еще один вопрос, только один вопрос, — он обернулся к Круму. — Ты сказал, что он направил руку на Гермиону и использовал «Империус». И все это было сделано рукой, не палочкой. Он не использовал палочки?
— Нет, — устало сказал Виктор, — он использовал свою руку.
— В таком случае, он магид, — произнес Драко.
— Это была не простая рука, — продолжил Крум. — Это был обычный, небольшого роста человек. Маленький и полный. Но его рука была сделана из серебра.
Гарри посмотрел на Рона и Драко, которые уставились на него с идентичным выражением ужаса на лицах. Гарри заговорил первым. — Червехвост, — прошептал он.
— Ровена? — в изумлении повторила Гермиона.
— Моя красавица, Ровена, — произнес волшебник, назвавший себя Салазаром. Он протянул свою руку в перчатке и дотронулся до волос Гермионы. Она не двигалась, несмотря на то, что запах горелого алкоголя вызвал першение в горле.
— Это не мое имя, — произнесла Гермиона, — Я не тот человек. Не та девушка.
— Я бы на твоем месте ему не стал возражать, — сказал резкий и злобный голос. Гермиона повернула голову и, практически, без малейшего удивления увидела знакомые очертания: полную фигуру Червехвоста, стоящую в дверном проходе. Он был в серой мантии, его стальная рука выглядывала из-под правого рукава. Уродливая самодовольная улыбка появилась на его лице. — Ты понимаешь, с кем говоришь?
Гермиона, не спуская глаз с Червехвоста, ответила. Он явно не был победителем конкурса красоты, но все же лицо его было чистым.
— Как я сюда попала? — спросила она, стараясь придать своему голосу жесткость.
— Червехвост привез тебя ко мне, — произнес скрипучий голос слева. — Он очень преданный слуга.
— Не такой уж и преданный, — произнесла Гермиона дрожащим голосом. — Принимая во внимание тот факт, что две недели тому назад он прислуживал Черному Лорду!
— Сейчас я служу Хозяину моего Хозяина, — сказал Петтигрю. — Самому могущественному из всей Хогвартской четверки, самому грозному волшебнику, держащему когда-либо палочку. Он равнодушно посмотрел на нее. — Ты знаешь, о ком я говорю?
Гермиона закрыла глаза. — Салазар Слитерин мертв произнесла она. — А мертвые не могут вернуться.
— Мне больно это слышать от тебя, любовь моя, — сказал тот же голос в ее ухо. Голос Салазара Слитерина — ее сознание не хотело этого принимать, она не могла этого допустить. Ничего более ужасного не могло с ней произойти. Его рука в черной перчатке коснулась ее запястья, и шок от его прикосновение был наиболее неприятным чувством, которое она когда-либо испытывала. Он поставил ее на «ватные» ноги и повернул так, чтобы она могла видеть его лицо.
— После стольких лет моих скитаний по серым пространствам, — сказал он. — Ты вернула меня обратно в мир.
— Я что сделала? — переспросила Гермиона.
— Это ты создала Заклятие, которое разрушило то, которое сделало меня пленником, — произнес Слитерин — Конечно, ты это сделала ради некой цели?
Она безнадежно посмотрела в сторону и увидела Червехвоста, пристально смотрящего на нее.
— Твое Ураганное Заклятье, — сказал он, — очень умно. Но, возможно, не достаточно разумно, как могло бы быть, — закончил он несколько холодным тоном, который, однако, выдавал его расположение к ней. — Непредусмотренные последствия.
