— Я должен все ей рассказать, — тихо сказал он Гарри и Гермионе. — Она очень расстроена. — Он посмотрел на Гарри. — Ты вернулся? Я так и думал.
Гарри был удивлен.
— Почему ты так думал?
Сириус топнул ногой, вид у него был несчастный.
— Волдеморт уже здесь, — сказал он, глядя на Гермиону. — Он здесь, чтобы найти Гарри…
Сириус вздохнул.
— Ну, я имею в виду, он бы сразу понял, что Драко — не ты, ведь так? Он наверняка снял заклятие.
Гермионы была потрясена и обеспокоена; Гарри, как обычно, не выказал удивления — только покорность судьбе.
— Я так и думал, — тихо произнес он. — Мой шрам болит уже почти час.
Гермиона была в ярости.
— Почему ты не сказал мне?
Гарри раздраженно глянул на нее, и она вспомнила, что час назад они с Гарри целовались в подземелье, после чего она его с большой страстью послала подальше. Видимо, это не показалось ему удачным моментом, чтобы жаловаться на боль.
— Ой, — покраснела она. — Извини.
Гарри повернулся к Сириусу.
— Ты думаешь, с Драко всё в порядке? — он нервно посмотрел на Нарциссу и понизил голос. — Думаешь, они жив?
Сириус пожал плечами.
— Не знаю. Темный Лорд мог убить его в припадке ярости. Но, с другой стороны, Драко — сын его самого близкого и могущественного Пожирателя Смерти… Если Драко сможет их убедить, что действовал под влиянием Многосущного зелья… если он расскажет Лорду о тебе…
— Он не сделает этого, — резко перебила его Гермиона.
— Может, и нет, — осторожно сказал Сириус. Но ни он, ни Гарри не осмелились посмотреть ей в глаза.
— С Нарциссой все будет хорошо? — в конце концов, нарушил молчание Гарри.
— Надеюсь, — сказал Сириус. — Люций… — Сириус произнес это имя с особенной ненавистью, — Люций так долго держал ее под разными заклятиями: Принуждающим, временами — заклятием Империус. Ей запрещено иметь волшебную палочку, запрещено лгать ему, под страхом смерти запрещено произносить имя Люция, на случай если она захочет использовать его в проклятии.
Гермиона покачала головой.
— Не было бы легче просто жениться на той, которой он нравился?
— Люди, такие как Люций, не делают что-то только потому, что это легко, — горько ответил Сириус. — Они делают все, чтобы показать насколько они могущественны. Люций хотел жениться на самой красивой девушке в школе. И женился.
— Его надо посадить в Азкабан, — зло сказала Гермиона.
— А нам надо спасать Драко, — добавил Гарри.
Гермиона передернулась.
— Мне надо встретиться с ним, — хмуро сказал Гарри.
— И что дальше, Гарри?
— Я поменяю себя на Драко.
— Ну, конечно, — разозлилась Гермиона, — ведь Волдеморт известен тем, что твердо держит слово.
— Я так понимаю, Гермиона имеет в виду, что он все равно убьет тебя. Признаться, я думаю, что он ждет, что ты именно так и поступишь.
— Ну, мы все равно не можем оставить его Люцию и Волдеморту, — запротестовал Гарри. — И Пожирателям Смерти.
— Пожиратели Смерти не с ними, — произнес слабый голос. Это была Нарцисса. Она вытирала глаза. — Они внизу, в бальном зале, готовят заклятие Мучения.
Сириус сел рядом с Нарциссой и обнял ее за плечи.
— Не волнуйся, — сказал он, — с ним все будет хорошо.
Но голос его звучал неуверенно.
Гарри посмотрел на Гермиону, ища поддержки, но та задумалась. Она прошла к шкафу и взяла толстую зеленую книгу — «Эпициклическое Совершенствование Волшебства».
Сириус повернулся и посмотрел на нее.
— Гермиона, что ты делаешь?
— Ш-ш-ш, — Гарри приложил палец к губам, — пусть.
Гермиона быстро листала страницы.
— Я подумала… может… если бы мы смогли… Это было бы…
Сириус был в замешательстве, Нарцисса тоже, а Гарри просто стоял, смотрел, как она читала, и старался не шуметь. Наконец она отложила книгу и повернулась к Сириусу:
— У меня идея.
Сириус с сомнением смотрел на нее.
— Это хорошо, — заверил его Гарри. — У Гермионы замечательные идеи.
— Но будет нужна Ваша помощь, Нарцисса, — добавила Гермиона.
Теперь даже Гарри засомневался. Однако Нарцисса выпрямилась на стуле:
— Что мне надо делать?
Волдеморт приказал Люцию приглядывать за сыном, а сам отошел к окну.
Драко оказался наедине с отцом. Если Драко ожидал, что Люций будет извиняться за то, что причинил сыну боль, то он был разочарован. Малфой-старший просто посмотрел на сына и произнес:
