— Аай! — завопил Рон от боли, дверь ударила его по носу.
— Ой! — сказал Драко. — Извини!
Гермиона долго сидела перед зеркалом в тот вечер, одним локтем опираясь на потертый экземпляр «Подтверждений для ведьм, которые слишком много делают», а другим — на столь же потертый «Ведьмы, которые любят Волшебников и Волшебники, которые этого не замечают».
Она вздохнула; это было не совсем правдой, что Гарри не замечал ее любви. Она сказала ему об этом в прошлом месяце, когда не смогла больше терпеть. И он очень мило отреагировал, хотя и был предельно честен. Он не любил ее.
Он рассказал ей о своих чувствах к Чоу, она ответила, что всегда знала об этом… Они посмеялись, и он рассказал ей, как много для него значит ее дружба… — и все. У Гермионы все еще появлялось неприятное чувство в желудке, когда думала об этом.
Но сегодня, подумала она, сегодня все по-другому... Ей показалось, что Гарри смотрел на нее подругому — так, как будто видел в первый раз. Конечно, это могло быть следствием травмы. Она закрыла лицо руками. Пожалуйста, думала она, пожалуйста, пусть это не будет последствием того, что он стукнулся головой...
В больничном крыле лежащему без памяти Гарри снился кошмарный сон.
Ему снилось, что он заблудился в Запретном лесу… он искал что-то… Рон был с ним, но где же Гермиона? Он кричал во сне, и Дамблдор, который в это время шепотом разговаривал с мадам Помфрей, замолчал и посмотрел на него с беспокойством.
— Вокруг этого мальчика много темного, — сказал он мадам Помфрей, которая фыркнула с сомнением. Драко ей никогда не нравился. — Я боюсь, что когда-нибудь эта темнота завладеет им.
Душ следующим утром был, пожалуй, самым странным в жизни Драко. Он крепко зажмурил глаза, чтоб не увидеть Гарри голым, но когда он нечаянно взглянул вниз, у него отпала челюсть.
— Вы только посмотрите, — неохотно произнес он. — Мои поздравления, Поттер.
Было странно ходить на занятия Гарри.
Урок Ухода за Волшебными животными был для Драко большим облегчением, так на нем Гриффиндор и Слитерин были вместе. Они изучали Гринделфонов, противных маленьких амфибий с большими зубастыми ртами. Когда Хагрид ушел за Флобберами, чтоб покормить Гринделфонов, Крабб и Гойл воспользовались этим — они стащили жабу Невилла и держали ее над клеткой, в которой облизывались гринделфоны.
— ХА — ХА, — усмехнулся Гойл, сжимая в кулаке Тревора, пока Крабб одной рукой удерживал Невилла. — Хочешь, чтоб я скормил твою жабу этим тварям, малявка?
— Нет, пожалуйста! — умолял Невилл. — Отпустите Тревора!
Невилл был готов разрыдаться. Драко хихикал, пока до него не дошло, что Гермиона смотрит прямо на него. Ее взгляд был умоляющим.
Ах да, вспомнил он, я — Гарри Поттер, Чудо-мальчик.
Гермиона явно ожидала, чтоб он сделал что-нибудь, и он, вздохнув, подошел к Гойлу и сказал:
— Гойл, отдай Невиллу его жабу.
Свинячьи глаза Гойла сузились.
— Сам возьми, — сказал он, сильнее сжимая Тревора. Драко привык к тому, что Гойл делает все, что ему велят, так что на секунду опешил.
Это может обернуться неприятностями, понял он. Он видел, как Гойл голыми руками сломал автобус, Драко не хотел быть следующим.
— Гойл, — сказал он, понизив голос так, чтоб никто больше не мог слышать его слов, — ты знал, что я могу читать мысли?
Гойл тупо уставился на него.
— Это правда, — продолжал Драко. — Это волшебная сила моего шрама, — добавил он, гадая достаточно ли туп Гойл, чтоб поверить в такую чушь.
— Врёшь, — медленно выговорил Гойл, но в его маленьких глазках блеснул страх.
— Пожалуйста: я могу сказать всем, что ты спишь с включенным ночником, носишь розовое нижнее белье, потому что думаешь, что это делает тебя красивым. И ты тайно влюблен в Крабба — у тебя его фотография под подушкой.
Гойл издал вопль ужаса, швырнул жабу в Драко и побежал прочь. Для такого здорового парня, он двигался с поразительной скоростью и скоро исчез из виду.
— Вот, Лонгботтом, — сказал Драко, сунув Тревора Невиллу, который глядел на него с благодарностью. Малфой поймал взгляд Гермионы — этот взгляд был полон восхищения. Никто никогда не смотрел на него так; он почувствовал себя странно, мурашки побежали по шее.
