Разжав лапы, Таммо отделился от Руссы и с опаской встал. Странно, он почти не пострадал, не считая мелких царапин. Русса подтолкнула полуживого Вожака к Грому Стальная Челюсть, приподнявшему его на огромных лапах, и крикнула:
— Эй! Кто-нибудь! Света мне!
Ей тут же подожгли факел. Русса осветила Вожака и прокричала, высоко задрав голову:
— Смотрите сюда, шушукалки! Ваш Вожак у нас, и, если вы бросите еще хоть один камень, мы отрежем ему голову!
Обстрел тут же прекратился и из ветвей донеслось:
— Ссс-стой! Ссс-стой! Не режжжь! Не режжжь Шшавакку!
Гром Стальная Челюсть гаркнул в ответ:
— Что еще за Шавакка? Его так зовут, вашего Вожака? Ну и имя!
Сержант Ястреб усмехнулся и приказал:
— Отнеси этого Шавакку в лагерь. С ним нас не тронут, как ты считаешь, майор?
— Отличная мысль! Но на всякий случай будем нести дежурство. Таммо, ты в порядке?
Таммо слегка прихрамывал.
— Ничего страшного, господин. К утру буду крепок, как морковка.
Зайцы двинулись к лагерю, угрожающе обращаясь к верхушкам деревьев:
— Вы нас слышали! Оставьте нас в покое, иначе не увидите больше Вожака! Мы его «шшъедим», как вы выражаетесь!
— Нет, нет! — донеслось сверху. — Не ешшьте Шшавакку! Не ешшьте Шавакку!
— Ага, не нравится? Тогда держитесь от нас подальше, не то приготовим его на завтрак!
— А я так предпочел бы пирог с крысиной начинкой! Что скажешь, Гром, хватит на начинку?
— Ничего не знаю, капитан, этот, которого я волоку на себе, мой. Хотите на начинку — идите и поймайте себе еще одного, их там много. Можно даже жаркое сделать с хрустящей корочкой!
— Шито вы, шито вы! Не надо жаркое! Не надо жаркое!
Наконец майор дал отбой насмешкам:
— Довольно, я думаю, они все поняли и не сунутся к нам. Кстати, Гром, я надеюсь, ты шутил насчет жаркого? Мы же не собираемся есть этого Шавакку?
Грома даже передернуло:
— Да что ты, майор, им же отравиться можно!
Остаток ночи прошел тихо, хотя Отряд и знал, что за ним следят сотни глаз. Зайцы дежурили парами, присматривая за костром и пленником, который все еще оставался без сознания.
Таммо и Валери дежурили вторыми. Они сидели рядышком на бревне, подкладывая в костер ветки и сухой мох.
Таммо искоса взглянул на пленника. — Валери, как ты думаешь, он придет в себя к утру? Вид у него какой-то неживой. Может, он слишком сильно ударился при падении?
Валери присела рядом с Шаваккой и проверила пульс. Потом, взяв травинку, поднесла ее к ноздрям пленника, чтобы понять, дышит он или нет.
— Все в порядке, — успокоила она Таммо, — он жив. Хотя после того, как вы с Руссой приземлились на него, он вряд ли будет скакать по веткам, как раньше. А теперь дай-ка я взгляну на твою лапу, на которую ты прихрамываешь.
Таммо отмахнулся:
— Да ладно, ерунда! Все в порядке, правда.
Но Валери открыла аптечку и достала необходимые травы и чашечки.
— Прости, но на слово верить не могу. Я все должна увидеть своими глазами. Майор дал приказ, я подчиняюсь, тем более что завтра путь предстоит неблизкий. Так что показывай.
Растерев листья щавеля и стебли генциана, Валери влила в чашечку немного теплой воды и, дав травам настояться, привязала компресс к лапе. Таммо остался доволен: повязка не жала, но держалась хорошо. Он мог двигаться беспрепятственно, а дергающая боль, в которой он не сознавался, прекратилась.
— Вот это да! — воскликнул он. — У меня как будто новая лапа, спасибо.
Валери похлопала ресницами:
— А при чем тут «спасибо»? Вот если у тебя осталось еще немного блинчиков, тогда ты и вправду можешь меня отблагодарить.
Шавакка пошевелился.
— Шшавакка сссь-сильно уш-шшибся, сссь-силь-но уш-шшибся!
Валери снова открыла аптечку.
— Сильно ушибся он, а? Да я бы сбила тебя насмерть, долети до тебя мой камень. На вот, выпей это.
Шавакка повернул голову, отворачиваясь от чашечки, но Валери позвала Таммо. Тот потянул пленника за голову сзади, разомкнув челюсти.
— Давай теперь вливай ему прямо в глотку! Надеюсь, лекарство достаточно горькое для такого злодея!
Вместе они умудрились перевязать и обработать все раны, которые Шавакка получил при падении. Но, стоило Валери отвернуться, Таммо дал ему хорошего пинка. Пленник застонал. Добрая зайчиха, решив, что ему все еще плохо, решила влить в него еще лекарства и не пожадничала, в то время как Таммо приговаривал:
