За таким полезным для общего развития разговором Карцев надолго задержался у Флуерару. Точнее, пока того не сменил на позиции ефрейтор Петренко — мрачный здоровяк с перебитым носом и приплюснутыми ушами боксера, неприязненно косившийся на Карцева. С Петренко разговор не получался из-за его явной, хотя и непонятной недружелюбности.
Выбравшись из окопа, Карцев огляделся по сторонам и не спеша зашагал к краю скального уступа, решив осмотреть с него окрестности.
Карцев стоял на лысом уступе, подставив лицо свежему ветру, глядя на красноватые каменистые склоны, во множестве покрытые темно-зелеными и бледно-желтыми лишаями. Раньше он никогда не видел гор и был уверен, что они просто серые. А этот пейзаж просился на цветную фотографию. Карцев разглядывал извивающуюся по склонам дорогу — основной объект, контролируемый их заставой, рассматривал чуть заметные тропы и овечью отару далеко внизу. Он так углубился в созерцание, что прогремевшая за спиной автоматная очередь и со свистом пронесшиеся над головой пули не сразу вывели его из отрешенного состояния. Только через секунду он бросился наземь, лихорадочно сдергивая автомат с плеча.
— Лейтенант Карцев, ко мне! — услышал он голос Бирюкова, вскочил и, пригнувшись, с автоматом на изготовку, подбежал к блиндажу.
В двери стоял Бирюков, держа стволом вниз автомат в опущенной руке. «Так это он стрелял! — сообразил Карцев — Издевается, сволочь!»
— Тебя зачем сюда прислали? — сурово спросил Бирюков.
— Как и всех… — растеряно ответил Карцев.
— По-твоему, всех сюда присылают, чтобы они назад в ящиках возвращались?! Ты же черт знает сколько времени стоял на открытом месте — нате, стреляйте в меня, пожалуйста! — Бирюков повесил свой автомат на плечо и уже спокойнее пробурчал: — Что ты мне ствол в брюхо направил? Поставь на предохранитель. И запомни добрый совет: твоя главная задача — дожить до дембеля. Говорю тебе это потому что знаю — ты не трус. Но одной смелости здесь недостаточно. Понял?
— Понял. — мрачно ответил Карцев.
— Тогда можешь быть свободен, — бросил Бирюков через плечо и скрылся в блиндаже.
Карцев сел на один из ящиков, кольцом стоявших под маскировочной сетью возле входа в блиндаж, достал сигарету и закурил, с недовольством обнаружив слабость в пальцах. На душе было тоскливее, чем утром. «Если моя задача — дожить до дембеля, почему он в первый же день отпустил меня в бой? — размышлял Карцев. — Вот уж не думал, что на войне голова будет постоянно забита поисками решения психологических теорем! В наших фильмах про армию бравые офицеры говорят: будешь жить но уставу — завоюешь честь и славу! И никаких тебе проблем!»
До обеда Карцев продолжал изучать позиции, чувствуя себя так, будто находится под непрестанным наблюдением Бирюкова. В обед есть, естественно, совершенно не хотелось. Карцев через силу прожевал два куска пресного серого хлеба, запивая противно-теплым компотом из сухофруктов. Бирюков не спеша ел макароны, когда зазвонил телефон. Взяв трубку и буркнув в нее «Бирюков!», он что-то выслушал, положил трубку и с сожалением посмотрел на тарелку.
— Пообедал? — резко спросил он Карцева. — Тогда пошли. В восточном секторе наблюдается подозрительная активность аборигенов. Романов! — окликнул Бирюков сержанта. — Я с лейтенантом на вторую позицию, к Фролову.
Большими, быстрыми шагами достигнув окопа, Бирюков спрыгнул в него, взял у солдата бинокль и стал всматриваться в цепочку людей и животных на одной из троп. Понаблюдав минуту-другую, он протянул бинокль Карцеву, продолжая смотреть на тропу.
— Глянь. Похоже, там. — слова Бирюкова сменились хрипом, он падал на Карцева. Карцев машинально выставил вперед руку, голова Бирюкова безжизненно упала на нее и сразу же Бирюков с диким стоном-рычанием отпрянул к стене окопа. Его глаза были широко, до предела раскрыты, будто от чрезмерного удивления. На правой щеке темнело небольшое пятнышко, а левая была разворочена. — Ну-ка, пусти! — солдат отпихнул Карцева и бросился к старшему лейтенанту.
Достав из кармана пакет, Фролов попытался начать перевязывать голову Бирюкова, но тот оттолкнул солдата и, скорчившись, выплюнул кровавое месиво на дно окопа. Выпрямившись, он обвел окоп диким взглядом и хотел, видимо, заговорить, но смог издать лишь стон, с хрипом и бульканьем. По его подбородку стекало розовое, — Давайте перевяжу вас! — умоляюще проговорил Фролов, Бирюков яростно замотал головой, скорчил жуткую гримасу и, достав в из своего кармана шприц с обезболивающим, сделал себе угол в расстегнутый ворот куртки. Не пытаясь больше говорить, он ткнул рукой в сторону телефона.
