— Еще кто-нибудь приедет так же, как этот, а может, и не приедет, и ничего не случится.
Он все глядел в землю, медленно выговаривая жестокие свои слова, и только тогда поднял голову, когда услыхал музыку; мелодия росла, расцветала, неслыханная, небывалая. Он растерялся перед лицом этой незнакомой музыки. Такого он никогда еще не слышал. Нет, слышал. Он вдруг узнал мелодию. И тотчас понял: никогда больше не будет она играть по-старому. Он повернулся и зашагал прочь; солнце сияло, музыка слышалась все слабее, словно уходила вдаль…
Уже в дверях старуха сказала:
— Как еще что узнаю, зайду, расскажу вам.
И, плотно закутавшись в черную шаль, маленькая, сгорбленная, засеменила по улице под ярким солнцем. Глядела на тени: горбатые тени домов, дрожащие — листвы, крестообразная тень фонаря. Изредка встречался прохожий, старуха оборачивалась, смотрела вслед.
Кто-то окликнул ее из окна. Бледная печальная женщина выглядывала из-за решетки, будто узница.
— Эй! Поди-ка сюда.
Старуха подошла к окну.
— Скажи, Микаэла, он еще не уехал?
Улыбка промелькнула на морщинистом, наполовину скрытом шалью лице старухи.
— Я как раз иду в гостиницу, погляжу что да как.
— Удивительно, ты ведь всегда все знаешь, Микаэла.
Довольная, старуха снова улыбнулась.
— Откуда же? Что все знают, то и я, — сказала, приняв таинственный вид. — В городе только о нем и говорят. Вчера вечером у аптекаря говорили, на тертулии.
— И что сказали?
— Не знаю. Наверное, то же, что все говорят. Удивляются, что он ни о ком не спрашивал, что никто его не знает. А его и правда никто не знает. Во всем городе ни одна душа не ведает, кто он такой, зачем и куда едет.
— А ты его видела, Микаэла?
Видела. Вчера ночью, когда из кареты выходил. Одну только минуточку. Мужчина что надо, поглядеть приятно. И сразу чудеса начались, как только он приехал.
— Какие же чудеса, Микаэла?
— Много всякого, чудные дела творятся.
— Да скажи же, Микаэла, скажи!
Старуха оглянулась по сторонам, как бы желая убедиться, что никто ее не слышит:
— Лелитин-то кавалер не пришел под окошко.
— Да что ты?
— И еще…
— Что еще, Микаэла?
— Пока точно не знаю. После приду, скажу.
И темным клубком заскользила вдоль стен туда, к площади, где одинокая, тихая стояла гостиница.
Тени домов покрыли всю улицу, теплое солнце золотило крыши. Все те же четверо, как всегда, сидели у дверей аптеки.
— Греховная это привычка у наших жителей, — говорил священник. — Ужасно они любопытные. Приехал незнакомый человек, ну, может, и вправду немного загадочный, но нельзя же так — весь город взволнован, прямо с ума посходили.
— А кто знает, может быть, и не зря? — подхватил аптекарь. — Не раз бывало, что появление в городе чужака предвещало значительные события. Помню, когда был переворот Синих, их посланный, который поднял мятеж, как раз вот так же приехал. Ночью, один, и никто не знал зачем. А на другое утро начальник полиции уже лежал мертвый, более пятидесяти человек оказались в тюрьме, а пеоны толпами вступали в армию повстанцев.
Священник снисходительно, с видом глубокого превосходства покачивает головой:
— Такое может случиться лишь один раз, дорогой друг; ну, пусть два раза, если вам угодно. Но постоянно такие вещи не повторяются. Беда в том, что от такого пришельца греха много. Начинаются пересуды, растет любопытство. Я бы даже сказал, что всякий, кто так приезжает, — враг человеческий, хоть сам он и не виноват ни в чем и даже не знает, какую поднял кутерьму. И тем не менее получается, что эти приезжие — слуги дьявола и приходят к нам, дабы увеличить улов сатаны; вот что самое страшное и опасное.
Инспектор палаты мер и весов усмехается.
— Не надо преувеличивать, друзья мои, — говорит он. — Зачем усложнять жизнь выдумками и сказками? Не стоит давать волю воображению.
Свет постепенно становится легким, рассеянным; с площади доносятся голоса детей. Кошка аптекаря, выгнув спину, ходит вокруг, трется о башмаки священника.
После резких слов инспектора все примолкли. Довольно долго длится молчание. Наконец слышится голос учителя, он как бы разговаривает сам с собой:
— Во всем этом наименее важен сам приезжий. Без сомнения, он обыкновенный человек, такой же, как любой другой, сегодня приехал, завтра уедет. Важно, что присутствие его вызвало к жизни целый ряд явлений. Одно из них — вот эта наша беседа. В городе с давних пор установилась определенная атмосфера, сложился определенный образ жизни, и вновь прибывший человек оказывается как бы ферментом, реактивом, воздействие которого таит в себе бесчисленные последствия. Он пробуждает новые мысли, новые представления, обнажает те стороны нашей жизни, которых мы в силу привычки уже не замечаем. Он напоминает мне знаменитое яблоко, что упало с дерева на глазах Ньютона. Само по себе яблоко не имело никакого значения, однако благодаря ему многое в мире изменилось. То же и в нашем случае: пустяковое, казалось бы, происшествие, однако кто знает, в течение скольких лет предстоит нам испытывать его последствия.
