Никогда не был жаворонком, но сегодня вскочил ни свет ни заря, поспав всего пару часов. Пока Олли хропел на диване, уткнувшись мордой в подушку и свесив руку на пол, я сварил четыре яйца, съел их, и прихватил пару печенюх в дорогу.
Олли даже не пошевелился, когда я захлопнул за собой дверь.
Я приехал к кампусу очень рано, наверное, впервые за всю жизнь, и направился в корпус Роберта Бёрда. Когда вошел в кабинет астрономии сразу начал сканировать взглядом помещение.
«Был бы я Пироженкой, куда бы я сел? Скорее всего, на задний ряд.»
Я отыскал знакомую голову, склоненную на бок. В полутемной аудитории ее волосы казались не такими рыжими, как при солнечном свете. Почему, я вообще заметил это и, никого не замечая, пошел прямо к ней, не понимаю.
В средней школе, я влюбился в одноклассницу. Она была очень похожа на Пироженку — миниатюрная, молчаливая, нервная, как одна из тех, вечно трясущихся, собачек. Но, когда она улыбалась, это был экстаз. Она никогда не обращала на меня внимания, но я как дурак, каждый день с нетерпением ждал с ней встречи. В старших классах выяснилось, что ей нравились девочки, а не мальчики, это, скорее всего, и было причинной, почему она абсолютно не интересовалась мной.
Я взял сумку за ремешок. Признаю, будет чертовски жаль, если Пироженка тоже из этих.
Я добрался до Эвери, а она меня даже не заметила. Вся съеженная, она сидела и правой рукой играла с браслетом на левой руке. Она смотрела в никуда, по выражению ее лица было видно, что она находилась где-то в другом месте.
Пироженка когда-нибудь расслабляется? Похоже, что нет.
Я мельком глянул на первые ряды, где сидели пара знакомых мне человек. Вот где я должен быть. Но вместо этого, я посмотрел вниз на сидения. Пироженка все еще меня не заметила.
— Доброе утро, милая, — сказал я, прежде чем сесть.
Она дёрнулась, как испуганная кошка, крутясь на сидении. Открыла рот, увидев меня. Она промолчала, а я уселся рядом с ней.
— Ты сегодня какая-то взъерошенная, — заметил я.
— Спасибо. — Сказала она, поджав губы.
— Не за что. Рад, что на этот раз ты не опоздала. — Я сполз по сидушке, закидывая ноги на сиденье впереди. — Хотя, мне не хватает наших столкновений. Очень даже весело.
— Вообще не весело. — Она начала рыться в сумке, доставая тетрадь. Не помню, когда в последний раз покупал тетрадь для занятий. Они у меня многоразовые. — Это было неловко.
— Так не должно быть.
— Легко тебе говорить. Тебя сбили, а я была той, кто на тебя налетел.
Я уж хотел было засмеяться, но в голове начали появляться всякие пошлости, пришлось сесть поудобнее. Я мог обыграть этот комментарий с разных сторон. Столько колкостей крутилось на языке. Некоторые и стриптизершу бы в краску вогнали, но одного взгляда на Пироженку хватило, чтобы понять, что отвечать лучше не надо.
Она была красная, как обложка тетрадки, на которую она уставилась. Блин… ей было так неловко — умилительно неловко. Интересно, не на дому ли она обучалась в старшей школе.
Пока она так мило и занимательно сгорала от стыда, я думал, чем бы разрядить обстановку. — Кстати, Рафаэль чувствует себя прекрасно.
Небольшая улыбка появилась на ее прекрасных губах. — Рада слышать. Он тебя описал?
— Нет, но почти. Принес тебе кое-что.
— Черепашью мочу?
Я засмеялся, очарованный её сообразительностью, вытащил конспекты и обнаружил печеньки, которые захватил с собой. — Прости, что не оправдал твоих ожиданий, но нет. Это конспекты. Я знаю, тебе они пригодятся, ты же пропустила лекцию в понедельник. Вот, выпросил у профессора.
— Спасибо. Ты такой заботливый.
— Ну, приготовься. На этой неделе я очень заботливый. Принес тебе еще кое-что.
Она начала жевать ручку, а я вытащил салфетку. — Печенька тебе. Печенька мне.
Медленно опустив ручку, она покачала головой. — Не стоило беспокоиться.
