рыбу, но на самом деле это фрукт.
Мне интересно ─ кто это мы. Является ли Мози сиротой, или же он часть огромной
мексиканской семьи?
─ Колючая груша, ─ говорю я ощущая липкость слов на языке. Я борюсь с собой,
чтобы сдерживать эмоции в узде. Я чувствую давление на своем лице от веса зародившихся
слез, которые стремятся пролиться. ─ Это прекрасно, ─ говорю я и шмыгаю носом, чтобы не
всхлипнуть.
─ Да? ─ говорит Мози, его лицо озаряется светом. ─ Кожица толстая и покрыта
шипами кактуса. Ты должен быть осторожен и надеть специальные перчатки, когда
выбираешь их, но даже так иногда ты можешь уколоться, и эти шипы чертовски больно ранят
и заставляют тебя кровоточить.
На картине кактус в пустыне, небо тяжелое от надвигающегося дождя. Растение
полностью расцвело и на нем много колючих груш. Груши в расцветке от зеленого, в цвет
ствола растения до шокирующе ярко фиолетового, как на переднем фоне картины. Если я
внимательно присмотрюсь, то увижу длинные серебряные волокна, блестящие на солнце. Но
это шипы, те, что заставляют кровоточить. Она простая и потрясающая, и уже так много
значит для меня.
─ Картина выполнена аэрозольной краской?
─ Да. Как и всегда, иногда я выполняю детали масляными красками. Но чаще всего я
пользуюсь аэрозолью.
─ Ты уверен, что хочешь, чтобы она была у меня? ─ Никто никогда не рисовал для
меня настоящую картину.
─ Ты что, шутишь? Я сделал ее для тебя.
─ Ты изобразил меня таким образом? ─ Это и есть его идея ─ метафора для Дока
Финча, его колючей груши и социального работника.
─ Что? Нееет! Это мой любимый фрукт. Смотри, я принес парочку тебе на пробу, ─
говорит он, открывая свой рюкзак. Он вытягивает пластиковый пакет, в котором восемь или
около того «тунцов».
Он исчезает в кабинете Джени, и я слышу, как он роется в столовых приборах, которые
стоят в кружке рядом с микроволновкой и кофейными фильтрами.
Он возвращается в комнату с пластиковым ножом, бумажными полотенцами и улыбкой
на лице. Отрезав оба конца фрукта, он бросает их в мусор. Затем он протыкает его ножом, чтобы сделать длинный продольный надрез. Кожица действительно толстая и сок течет по его
руке. Он поднимает руку и слизывает капли с запястья. Дело во мне или же Мози всегда
слизывает такого рода вещи?
Он отделяет кожицу от фрукта, который почти прозрачно зеленый. Он протягивает его
мне, и фрукт влажный, холодный и его сок капает повсюду.
─ Просто откусить?
─ Вообще-то нет. Ты можешь откусить, но ты не сможешь съесть его. Вот, позволь мне
показать тебе.
Он берет фрукт назад и откусывает большой кусок, но он не жует его, он обволакивает
и сжимает фрукт своим прекрасным, широким ртом. Его пальцы мокрые от сока. Это
слишком, чтобы выдержать.
─ Ты не можешь сомкнуть зубы, потому что фрукт полон льда. Затем тебе просто
нужно сглотнуть, чтобы почувствовать сладость.
Брехня, он не говорит метафорами. Толстая кожица, покрытая шипами. Храниться
во льду, чтобы иметь сладкий вкус. Знаешь что, придурок, я посещала уроки литературы.
Он предлагает мне фрукт, его губы блестят от сладкого сока, и он ждет, когда я
попробую фрукт, который он уже поел. И Боже, как я хочу это сделать. Я бы с удовольствием
попробовала фрукт прямо с его губ.
Но это недопустимое поведение для директора программы. По правде говоря, я даже не
должна быть с ним в комнате наедине, не должна принимать подарки личного характера, пока
мечтаю о его поцелуе.
─ Ты можешь оставить мне один? Я только почистила зубы. И если честно, я не хочу
есть фрукты с моим кофе.
От моего отказа у него осунулось лицо и я чувствую себя монстром. Я знаю, как сильно
обделенные ребята нуждаются в одобрении, но для меня небезопасно поощрять его.
Сдавив мою половину фрукта бумажным полотенцем, он бросает его в мусор. Он
пожимает плечами и приставляет холст к моей пустой стене.
─ Амир сказал, что после регистрации придет и повесит ее. Я бы сделал это для тебя,
но участникам не разрешено пользоваться дрелью.
С этим он покидает мой кабинет.
Я беру фрукт и изучаю его в моей ладони. Я провожу пальцем по его гладкой коже.
Почувствовав болезненный укол, я подпрыгиваю от шока. На моем пальце появляется
