Шторм, слушая своего бывшего слушателя, видел, как тот волнуется, хотя внешне это никак не выражалось...Лишь на лбу, ближе к виску, трепетно пульсировала голубая жилка.
Путин вышел на кухню и вскоре вернулся с бутылкой фанты и пластмассовыми стаканчиками. Налил себе и Шторму.
-- Наверное, я вам надоел своими разговорами, хотя прекрасно понимаю, что эта тема гипертоническая...
Он проводил гостя до машины и подождал, когда она выедет в открывшиеся ворота. В тихом вечере еще клубился сизый дымок, когда Путин взошел на крыльцо, оборотил лицо к бледнеющему небу. Две или три зеленоватые звездочки уже жили там своей жизнью, навевая какие-то странные отрадные ощущения...
5. Воронеж. Вероятный объект нападения -- АЭС...
Рейсовый на Воронеж так и не вылетел, как ни уговаривал Платонов начальника аэропорта Горохова. Не помогла ему и бумага, подписанная Касьяновым и которая давала ему высокие, можно сказать, чрезвычайные полномочия. В ней также говорилось, что власти всех уровней обязаны выполнять требования предъявителя этого документа. Однако Горохов, ссылаясь на приказ своего министерства, был неумолим и тоже потрясал перед носом Платонова этим приказом.
Однако в Воронеж он все-таки попал в тот же день, поздно вечером. Из аэропорта гражданской авиации он направился на военный аэродром, откуда на транспортном самолете со своими людьми вылетел в Воронеж. Но и там его преследовали неудачи: в районе Воронежа шел дождь, а шквальный боковой ветер делал посадку более чем проблематичной. И когда второй пилот, подыскивая подходящие слова, начал что-то мямлить насчет того, что возможно придется лететь на другой аэродром, что тоже не сахар, поскольку в баках осталось мало керосина, Платонов разъяренный вошел в кабину и доступно объяснил командиру борта, за чем он летит в Воронеж. И хотя он ни с кем не должен был делиться оперативной информацией, тем не менее, обстоятельства вынуждали быть откровенным:
-- Чтобы вам было понятно, почему я требую немедленной посадки в Воронеже, я напомню вам 26 апреля 1986 года...Эта дата вам о чем-нибудь говорит?
Командир, довольно молодой человек, поднял свой взор к верхней доске приборов и пожал плечами.
-- Я не календарь, и действую в соответствии с ситуацией, а ситуация, скажу я вам, аховая...Боковой ветер почти 20 метров в секунду, мокрая полоса...
-- А слово "Чернобыль", вам о чем-нибудь напоминает? -- Платонов положил руку на плечо командира. И уже мягче: -- Прошу вас, если можете, выпускайте шасси и приземляйтесь, клянусь мамой, время не ждет...
Дважды самолет заходил на посадку и дважды диспетчеры уводили его на новый круг. Из самолета было видно, как сквозь сплошную стену дождя изломанными пятнами высвечивались аэродромные огни и снова уходили в ночь.
Платонов видел, как пилот старается справиться с машиной, и когда в очередной раз его хотели увести на другой круг, он, стиснув до боли зубы, пошел на посадку. Машину трясло, будто кто-то трепал ее по всем бокам гигантской битой. Но огни ВПП тем не менее неумолимо приближались и когда колеса коснулись бетонки, Платонов понял, что, возможно, в эту минут он избежал самого страшного. Но тут свалилась новая напасть: мокрый, скользкий бетон, ни в какую не желал сцепляться с видавшими виды протекторами шасси. Прокатившись по полосе метров 800, самолет развернуло на 45 градусов и он юзом стал утюжить землю. Его снесло на грузовую площадку, правым крылом он сбил железобетонную опору и, возможно, это столкновение в какой-то степени погасило опасную инерцию. Проехав еще метров 70, машина замерла и в кабине наступила абсолютная тишина, если не считать шума бортового кондиционера.
Платонов видел, как с подбородка пилота стекали капельки пота, и как его руки, судорожно сжимавшие штурвал, не хотели от него отрываться...
Перед выходом на трап, Платонов спросил у командира его фамилию и фамилию второго пилота и пообещал доложить о их решительных действиях президенту Путину.
На КПП их уже ждали: командир летного полка Василий Грибанов, подполковник УФСБ Александр Бобров, начальник Воронежского РУБОП полковник Федор Глыба и представитель Минатома России Виталий Ивонин. Все они были в защитных накидках, с откинутыми капюшонами.
