Темная бровь Доминика чуть приподнялась в удивлении.
– Я думал, ты будешь рада видеть меня. – Его голос звучал немного разочарованно.
– Я рада, просто очень удивлена. С кем ты приехал в Майами? С итальянской моделью?
– Ты продолжаешь читать желтую прессу?
– Каюсь, – попыталась пошутить Кара, краснея.
– Нет, я не с Адрианой. А ты? Не вышла за Гила?
– Нет, и это было обоюдным решением.
– Рад слышать. Без него тебе будет лучше.
Кара пожала плечами:
– Да, без него мне лучше.
– Ты уже нашла себе нового друга?
– Нет, – покачала она головой. – Я была очень занята. Зато ты, как я вижу, развлекаешься за двоих.
– Грешен, каюсь, – усмехнулся Доминик. Он обошел стол и приблизился к ней, заглядывая в лицо. – Вас непросто забыть, Кара. А я очень старался, видит Бог!
Он стоял рядом, и Кара почти ощущала тепло, исходящее от него, и слабый, неповторимый запах его тела, преследовавший ее с момента их расставания. Было наивным думать, что уйти от Доминика Домейни, и забыть его окажется легко. Несколько недель она боролась с воспоминаниями, но вот две минуты рядом с ним – и словно не было этой борьбы.
– Поужинаешь сегодня со мной? – спросил Доминик.
– Не думаю, что стоит давать папарацци шанс видеть нас вместе. Мне бы не хотелось, чтобы в следующем номере какого-нибудь популярного журнала красовалась моя фотография с подписью «его новый трофей».
– Но мне необходимо поговорить с тобой.
«Не больше, чем мне!» – подумала Кара. Еще немного, и земля снова уйдет у нее из-под ног как раз тогда, когда она смогла найти точку опоры.
– Приходи вечером, – сказала она, прежде чем успела остановить себя, – в восемь. Только не жди ничего особенного. Да! И постарайся не приводить с собой журналистов.
Кара быстро черкнула на клочке бумаги адрес и протянула Доминику. Она хотела отвернуться, чтобы показать, что разговор закончен, но Доминик схватил ее за плечи и притянул к себе. Он приподнял ее подбородок, заставив смотреть себе в глаза.
– Я очень скучал, – шепнул он.
Кара уставилась на его губы, вспоминая, как он целовал ее, какими они могли быть нежными и настойчивыми. Ей хотелось приоткрыть рот и позволить целовать себя так, как умел только он, хотелось вдыхать его запах, прижиматься и постанывать в его руках. Пусть он обнимет ее, а она прильнет к нему со всем неистовством стольких недель ожидания! Как сладко будет, если он войдет в нее! Какое счастье будет услышать его хрипловатый стон. Пусть он останется с ней навсегда! Невозможные мысли!
Он увидел, как приоткрылись губы Кары. Как хотелось прижать ее к себе и не отпускать никогда! Ради нее он перелетел океан, бросив все дела. Только ради нее он способен на безумство. Как убедить ее остаться с ним? Ему следовало понять раньше, что Кара не случайно вошла в его жизнь. Что он должен сказать и сделать, чтобы убедить ее в своей искренности?
Едва Кара попыталась что-то сказать, как он закрыл ей рот поцелуем. Это был очень нежный, трогательный поцелуй, и сердце Кары забилось сильнее, чем от самых пламенных объятий.
Доминик оторвался от ее губ:
– До вечера, дорогая.
И прежде чем она успела произнести хоть что-то в ответ, он вышел из офиса.
Дверной звонок заставил Кару вздрогнуть. Волнение, которое она пыталась подавить весь вечер, вернулось с новой силой. Не очень твердой походкой она направилась в прихожую, по пути остановившись у зеркала. Пытаясь унять дрожь, Кара вгляделась в свое отражение. Откинув волосы со лба, поправила помаду и нервно вздохнула. Платье из легкого шифона, которое она уже надевала на «Одиссее», сидело идеально... или почти идеально. Беременность сделала грудь больше, и оттого ткань была спереди натянута сильнее. Похоже, придется менять весь гардероб!
Звонок повторился, на сей раз более настойчивый и протяжный. Кара приблизилась к двери, бессознательно одернув подол и поправив прическу. Она так и не решила, стоит ли говорить Доминику о своем положении. В одном она была уверена: что не изменит своего мнения и не потребует от будущего отца, чтобы он любил ребенка и обеспечивал его материально.
Гостеприимно улыбаясь, Кара распахнула дверь. Доминик улыбался не менее лучезарно.
