— Глупыш, я здесь! Ты что меня потерял?
— Ма-ма! — карапуз, забравшийся на подоконник уже дрожит от страха.
Ему страшно находится одному в этой пустой квартире. Страшно кричать. Страшно смотреть вниз.
— Ма… — живот обжигает жаром обернутой вокруг пояса цепи, и карапуз мгновенно успокаивается, выдавая вместо истошного «Ма-ма» малый боцманский загиб, без особых проблем используя букву «р».
— Вот ведь сволочи! — искренне удивляется малыш с необычно серьёзными глазами, — по самому больному бьют! Стоп! А если….
Он усилием воли удерживает комнату, растворяющуюся в бело-жемчужном цвете и нахмурившись начинает размышлять:
«Чертоги бьют по самым больным местам, из-за которых у меня возникли психические блоки. Это, конечно, подло, больно, но чертовски эффективно. И почему бы мне самому не воспользоваться возможностью проработать эти ограничения, благо меня так любезно ведут по всем проблемным местам?»
Улыбнувшись своим мыслям, карапуз аккуратно слезает с подоконника и начинает играть с лежащей на полу машинкой.
«А вдлуг она не плидет?»
«Придет.»
«А если нет?»
«Тогда нужно будет дойти до телефона и позвонить бабушке.»
«А если и ее нет?»
«Тогда постучаться к соседям.»
«А если и их нет? Вообще никого в миле нет?»
«Да и пофиг.»
«Пофиг?»
«Ну да, плевать. В мире столько всего интересного, что жизни не хватит прочитать все книги и посетить все интересные места!»
«Но я буду один…»
«Солнце — одно. Бог — один. Небо — одно. Как только человек учится быть один, он никогда больше не остается в одиночестве!»
«Это из-за Солнца?»
«Из-за Солнца»
«И из-за Бога?»
«Угумс»
«А кто такой бог?»
«Некоторым и вечности не хватает, чтобы это узнать, а кому-то достаточно провести всего лишь пару минут в одиночестве и тишине…»
«Я хочу!»
«Пробуй…»
Карапуз садиться на пол и серьезной миной на лице закрывает глаза. Потихоньку черты его лица разглаживаются, а на губах появляется искренняя улыбка.
Скрепит дверь и в квартира тут же наполняется сотней разнообразных звуков, среди который выделяет такой родной голос:
— Малыш, я дома!
— Мама! — расстроенно кричит карапуз, пытаясь что-то поймать руками, — я почти понял! И ты тут плишла!
— Это плохо? — женщина ласково улыбается и присаживается на колени рядом со своим сыном.
— Нет, — отрицательно мотает головой мелкий. — Это хорошо!
Он улыбается и мир исчезает в жемчужной вспышке.
«Ого! — потряс головой Алексей. — Ну и психодел пошел! Я на такое не подписывался! Хотя… кого я обманываю? Давай следующий кадр!
Благодаря цепи, он справлялся с влиянием Чертогов, и с каждым разом у него получалось сбрасывать наваждение все быстрее и быстрее. А после пятнадцатого по счету погружения он уже с ходу осознавал себя в воспоминании и пытался выжать из той ситуации по-максимуму.
Как только он полностью осознавал нереальность происходящего, Алексей тут же проводил психокоррекцию, сравнивая свои детские блоки и комплексы с реальным положением вещей. Простенький мускульный тест, подсмотренный на вебинаре у одного тетахиллера, помогал определить — действительно ли раздуваемая Чертогами психологическая проблема осталась нераскрытой или это старательно наводимая на него иллюзия.
Висяков у него, конечно, хватало, но несколько лет йоговской практики и проработки отношений с родителями не прошли даром. Пока что самый главный его страх был в том, что он все должен.
Должен заботиться. Должен защищать. Должен помогать. Должен страдать, превозмогая.
Может быть дело было в национальной особенности? Очень уж любит русский народ сначала придумывать всяческие проблемы на свою голову, а потом мужественно их решать. А может — крылась в нем самом.
Вернувшись после пятнадцатой попытки в уже привычную бело-жемчужную комнату, он внезапно понял, что все — хватит.
— Все, — уверенно произнес Алексей, чувствуя внутри себя Силу. — Поиграли и хватит. Какие у меня есть варианты перемещения по уровням?
Он уже примерно представлял себе схему Чертогов Разума. Академия — основной уровень, куда притянуло всех магов из зала для совещаний. Провалы в прошлое — более глубокий пласт виртуальности, который и определял — сможешь ли ты вернуться в реальность или так и застрянешь в бесконечных кошмарах.
