Пятисекундное размышление со стороны обеих соседок. Противное высокое рычанье возобновляется. И спасибо еще, что рычит Вендетта.
– Не издевайтесь мне тут! – в меня ткнули наманикюренным ногтем. – Это уже в который раз. Что за балаган творится у вас в квартире?! Что за крики, почему гремит музыка?
Музыку я включила, как раз чтобы заглушить ссору Веслава и Йехара. И вырубила через полчасика, когда поняла, что мощности колонок не хватает.
Обвинения тем временем достигли кульминационной стадии:
– Почему у нас на потолке мокрое пятно?!
Стало быть, краны протекают серьезно. Ребятам без меня придется чинить. Оставить им ключи, попросить Игнатского, а пока – только бы от нее отвязаться, меня ведь сегодня или завтра уже не будет в этой квартире.
Может быть, не будет никогда. В тот раз мы выкрутились – в этот…
Я растянула губы в улыбке, от которой Вендетта надрывно завыла, и заговорила деревянным голосом:
– Да-да, извините, я все оплачу. Я все исправлю. Извините.
Но просто так отвязаться не удалось.
– Вы думаете, я на вас не найду управу? Поверьте, мои связи позволяют мне… почему у вас тут такой шум?!
Она сама удивилась нервности и озадаченности моего лица после этого вопроса.
– А это ко мне…гости приехали.
– Гости, – с вельможным презрением к низменным личностям, которые у меня гостят. – Родственники, значит?
– Ну-у, скорее, друзья, – с невероятно задумчивым выражением лица протянула я.
На кухне что-то грохнуло, и голос Веслава выразительно рявкнул:
– Радуйся, что вообще живым остался, а то я это могу исправить!
– Хотя вообще-то, коллеги, – выправилась я тут же. На меня смотрели с отвращением старой девы, которая вдруг обнаружила, что над ним располагается криминальный притон. Причем, у собачки выражение глаз было такое же.
Я начала придумывать объяснения по второму разу, как вдруг из-за плеча у меня раздалось:
– Оля, у тебя из сумочки музыка играет уже в третий раз. Я не против, хотя, если бы сумочка плясала, было бы…
Эдмус замер в дверном проеме позади меня и расплылся в улыбке:
– Здрасьте…
Илона кивнула, чуть удивленно. С визгом не отскочила, потому что не могла видеть его настоящего: специалисты из серых наложили мороки, действующие только на непричастных к стихиям, в смысле, на людей. Для Илоны спирит был благообразным, кроткого вида пожилым господином в респектабельном костюме, то есть, собственной противоположностью. Не знаю, кем он был для Вендетты, но собачка слегка попятилась и вытаращила глаза. Рот ее округлился, как будто она собиралась сказать: «Ух ты ж».
– Один из коллег? – холодно поинтересовалась Илона и одарила спирита лицемерной улыбкой. – Здравствуйте, я соседка.
– Здравствуйте, я шут, – очень вежливо ответил прямолинейный спирит.
– Эд… дуард комик, – пояснила я, растопыривая руки и ноги на ширину дверного проема, чтобы не дать шуту познакомиться с Илоной поближе, что он явно и собирался сделать. – Очень известный стэндапер. В узких кругах, да.
У соседки дернулась щека: из профессий Илона признавала только юристов и директоров по продажам. Однако на малюсенький кивок расщедрилась. Эдмус же с интересом произнес:
– Какой у вас забавный зверек.
И интерес его был до ужаса практическим, так что я сразу схватила тон, промямлила что-то вроде того, что мне к гостям надо, и попыталась захлопнуть дверь. Илона придержала ее ладонью.
– Минуточку! Я еще не закончила. Если вы вот сейчас не прекратите это вот… вот это вот все, то мои связи…
Сагу о Связях прервало тоненькое, жалобное поскуливанье снизу.
Спирит не стал терять время или отвлекать меня от разговора. Он просто опустился на четвереньки, просунул голову возле моей ноги, заарканил Вендетту за шею длинным липким языком и теперь старался подтянуть ее поближе к себе, то есть, к внушительным клыкам. Собака была в таком шоке от нападения, что и не думала сопротивляться и только покорно ехала лапами по полу, с тоской оглядываясь на свою хозяйку.
Упомянутая хозяйка открыла рот и коротко, пронзительно взвизгнула. Рот закрыть после визга забыла и застопорилась на площадке, растопырив руки и ноги и качаясь в разные стороны, как вратарь, который решил поймать одиннадцатиметровый, да вот не знает, в какую сторону кинуться.
