Однако трудно поверить в то, что привыкшая к многочисленным знакам внимания со стороны мужчин, куда более эффектных, чем Высоцкий, французская знаменитость всерьез приняла тогда ухаживания русского актера. Вполне вероятно, что тогда ее просто занимало это откровенное признание в любви, это почти по-детски наивное ухаживание. По воспоминаниям фоторепортера И. Гневашева, Влади потом упрашивала своих московских знакомых: «Ребята, вы его уведите подальше от гостиницы, а то он возвращается и это… ломится в номер».
Встреча с Высоцким летом 1967 года стала для Влади всего лишь забавным эпизодом и не предвещала (во всяком случае для нее) в дальнейшем ничего серьезного и многообещающего.
Более того, в те дни у Влади было более сильное увлечение, чем русский актер из Москвы. В 1966 году, снимаясь в Румынии во франко-румынском фильме «Мона, безымянная звезда», Влади познакомилась и серьезно увлеклась молодым румынским актером Кристоей Аврамом. В 1968 году он приедет к Влади в Париж, имея, по всей видимости, серьезные намерения жениться на ней (к тому времени Влади была уже дважды разведена). Но молодому актеру не повезло. Он сильно не понравился матери Марины и трем ее сестрам, которые посчитали его пустым и никчемным красавцем. Отношения с Аврамом были разорваны, что стоило Марине сильной депрессии.
Однако, отдаленный от Парижа тысячами километров, Высоцкий обо всем этом не знал и даже не догадывался. Он пишет Влади несколько тайных писем и даже звонит ей в Париж. До их помой встречи остается еще более полугода.
Начало 1968 года запомнилось Высоцкому новым скандалом в театре. 28 января он вышел на сцену в спектакле «Павшие и живые» в пьяном виде и едва не сорвал постановку. Так как подобных случаев за ним числилось уже предостаточно и терпение администрации театра иссякло, было решено положить этому конец. В результате 22 марта приказом по театру Высоцкого уволили с работы по статье 47 КЗоТ РСФСР.
Это увольнение подействовало на Высоцкого отрезвляюще. Кажется, впервые он по-настоящему понял, что период уговоров и угроз закончился, и на него всерьез обиделись коллеги по работе. Чтобы вернуть их расположение к себе, Высоцкий в апрелe лег на амбулаторное лечение к профессору Рябоконю. Проискав в больнице несколько недель, Высоцкий пришел с повинной к Любимову и попросил вновь принять его в театр. Как это ни странно, его взяли, правда, на договорной основе, с массой mi штельных для него оговорок.
Между тем в июне новая неприятность обрушилась на голову Мысоцкого. В номере газеты «Советская Россия» за 9 июня появилась статья Г. Мушты и А. Бондарюка под названием «Во имя чего поет Высоцкий?». Приведу отрывок из этой статьи: Мм очень внимательно прослушали, например, многочисленные записи песен московского артиста В. Высоцкого в авторском исполнении, старались быть беспристрастными. Скажем прямо: песни, которые он поет с эстрады, у нас сомнения не вызывают и не о них мы хотим говорить. Есть у этого актера песни другие, которые он исполняет только для избранных. В них под видом искусства преподносятся обывательщина, пошлость, безнравственность. Высоцкий поет от имени и во имя алкоголиков, штрафников, преступников, людей порочных и неполноценных. Это распоясавшиеся хулиганы, похваляющиеся своей безнаказанностью…
Во имя чего поет Высоцкий? Он сам отвечает на этот вопрос: «ради справедливости и только». Но на поверку оказывается, что эта справедливость — клевета на нашу действительность…»
В дни, когда появилась эта статья, Высоцкий заканчивал очередной курс лечения в больнице. Душевное состояние его было в те дни далеко от благожелательного: жена начала всерьез подозревать его в измене, в народе кто-то усиленно распускал сплетни о его самоубийстве. Может быть, специально подталкивали к этому? Именно в те дни из-под пера Высоцкого выходит песня «Кто кончил жизнь трагически — тот истинный поэт».
Насколько для Высоцкого тот момент был действительно отчаянным говорит его письмо в ЦК КПСС, датированное 24 июня, в котором он буквально отрекается от своих ранних песен: «…даже мои почитатели осудили эти песни. Ну что же, мне остается только радоваться, ибо я этих песен никогда не пел с эстрады и не пою даже друзьям уже несколько лет».
