В средствах массовой информации то, что оппозиционная пресса упорно называла конечным решением, всегда давало хорошие сборы. Однако — и Кузен Макс вскоре мне об этом сказал — в комментариях журналистов, в высказываниях людей уже больше не ощущалось напряжения первых дней. Кузен Макс был прав, люди свыклись, позволили себя приручить.
Телезрители ловили себя на том, что смеялись над стариком, который утром явился к деревенской мэрии с чемоданом в руках. Красивый, как цветок, в своем воскресном костюме, он объяснил, что ему только что исполнилось семьдесят два года и, следовательно, он готов послужить родине. Он никак не мог понять, что не все так скоро и так просто и что ему придется какое-то время подождать. Вовсе не обрадовавшись неожиданно предоставленной ему отсрочкой, он продолжал настаивать: он уже принял все необходимые меры, сжег свои бумаги, раздал мебель, продал дом, а перед его носом захлопнули дверь! Не надо его считать идиотом! Хотите, чтобы он поджег себя прямо на этом месте перед мэрией? Для подтверждения своей решимости он достал из кармана зажигалку и яростно высек искру. Не хватало лишь бензина. Прибежал запыхавшийся, срочно вызванный на помощь мэр. Он уже на бегу представил себе, что его коммуна войдет в историю в качестве места первого самосожжения семидесятилетнего старика. Только этого ему не хватало за двенадцать месяцев до муниципальных выборов! После напряженных переговоров Кандидат, настоящий кандидат, согласился подождать. Его пообещали разместить в доме отдыха для богатых, где он будет жить бесплатно, ему там будет очень удобно, он и не заметит, как пролетит время.
— А смогу ли я там курить?
Конечно, он сможет там курить, даже трубку. И ему будут бесплатно поставлять сигары. Сигары, правда? Дедок ушел очень довольный тем, что под рукой не оказалось канистры с бензином.
Самые яркие примеры, как и всегда, приходили с юга Франции. Так, мэр деревни Ло принял у себя некую молодую женщину, которой еще не исполнилось и шестидесяти трех лет. Ее муж был внесен в черный список, но она не могла допустить, чтобы он ушел без нее. Нет, это не он потребовал, он пытался ее отговорить, но делать нечего, она не уступит, она всю жизнь с ним прожила, она и умрет вместе с ним. Сможет ли господин мэр пойти ей навстречу? А поскольку дело повернулось именно так, не может ли она передать оставшиеся у нее двенадцать лет своей старшей сестре, которая в свои семьдесят три года находится в отличной форме и с удовольствием проживет еще и подаренные годы? Журнал «Пари-матч» посвятил этой паре свою первую страницу: нежный поцелуй и подпись «Я хочу умереть в его объятиях», чем заставил пролить не одну слезу в хижинах. И вызвал не одну ссору в тех семьях, где мужья, которые были старше жен и приговорены к ликвидации в самое ближайшее время, недобрым взглядом смотрели на своих спутниц жизни, со скрытой радостью готовившихся зажить новой жизнью.
— Могла бы и сказать, что готова последовать за мной! Хотя бы из вежливости!
После развлекательных пауз из таких случаев телеканал возвращался к серьезным вопросам с неизбежным участием многочисленных экспертов, консультантов и политических деятелей. Сегодня вечером некий специалист по вопросам стратегии бог весть чего рассмешил Кузена Макса утверждением, что эти меры начнут применяться не раньше чем через пять лет, поскольку у людей пока нет понимания того, с какими трудностями придется столкнуться. Давайте возьмем самый простой пример: мы должны снять фартук — дикий хохот — в семьдесят два года, а женщины в семьдесят пять лет. Эти семьдесят два года, они исчисляются как календарные или только после дня рождения? Вопрос не такой уж невинный, если взглянуть на него с точки зрения организации. И такой же непростой с точки зрения равенства — в зависимости от даты рождения одни смогут прожить на несколько недель или месяцев больше, чем другие.
После него выступил один депутат-неокоммунист, на чьи затруднения было жалко смотреть. Провал забастовок в государственном секторе экономики, к которым призывала оппозиция? Он попытался замять этот вопрос, рассказать о том, о сем. Все знали, что в своем большинстве трудящиеся проголосовали «за», и, следовательно, им не было никакого резона отвечать на призывы пожилых политиков. То, что трудящихся интересовало, и ради чего они готовы были выходить на улицы (тут депутат снова закусил удила), так это выход на пенсию в возрасте пятидесяти пяти лет и создание рабочих мест для молодежи. Все остальное относится к области литературы. Надо правильно понимать его слова, он по-прежнему солидарен с людьми третьего возраста, но в качестве народного избранника как он может не соглашаться с результатами демократического голосования? И он замолчал, понимая, что выступление не было блестящим, задумавшись о том, как на это отреагируют товарищи по партии, споры с которыми принимали очень ожесточенный характер. По крайней мере, они не смогут упрекнуть его в косноязычии: разве он не высказался откровенно, не сказал, что французы — дураки, по крайней мере 57 % из них, что они получили то, что заслужили, что демократия ему обрыдла, что — как это ни печально признавать — даже во времена правления маленького отца народов такого случиться просто не могло бы? Что бы кто ни говорил, но в стране, где нет настоящей власти, вождя, который указывает путь, каждый думает только о себе, а до других ему нет дела. Солидарность, альтруизм, что все это значит? Да, когда депутат покидал съемочную площадку, на лице у него была горькая усмешка. Его тут же сменил известный журналист из редакции «Нувель обсерватер».
