— Тогда почему бы им просто не… уничтожить Пцилимина и…
— А почему Пцилимин не уничтожил тех, кто ему противостоял? — спросил Смег. — Насилие порождает насилие, Рик. Этот урок усвоили многие разумные существа. У них были свои причины, чтобы поступать таким образом.
— Что мы будем делать? — поинтересовался Рик.
— Зароемся в землю, как лисы. Расследуем эту ситуацию со всеми необходимыми предосторожностями. Вот чем мы займемся.
— Разве они этого не понимают… там, сзади?
— Они несомненно должны понимать. Это было бы очень интересно.
Пэйнтер стоял посреди улицы, пристально глядя вслед удаляющейся машине, пока она не скрылась за облаком пыли. Он разок кивнул сам себе.
К нему подошел высокий толстяк и сказал:
— Итак, Джош, это сработало.
— Я же вам говорил, что это сработает, — согласился Пэйнтер. — Я чертовски хорошо знал, что еще одна капсула этих слоринов ускользнула от нас, когда мы захватили их корабль.
Девушка сказала, прохаживаясь между ними:
— Мой па ловок, это точно.
— А сейчас послушай-ка меня, Бартон Мери, — рявкнул Пэйнтер. — В следующий раз, если найдешь какой-нибудь шарик, что лежит просто так в поле, то оставишь его в покое, понятно?
— Откуда мне было знать, что он такой сильный? — запротестовала девушка.
— Вот именно! — отрезал Пэйнтер. — Никогда не знаешь. Вот поэтому оставляй такие штуки в покое. Это ведь ты сделала его таким опасно сильным, непродуманно подтолкнув. Слорины все не такие уж сильные, если их не доведешь, слышишь?
— Да, па.
— Пять чертовых лет рядом с ним, — вздохнул толстяк. — Не думаю, что смог бы выдержать еще хотя бы год. Он все время становился хуже.
— Они всегда так, — объяснил Пэйнтер.
— А что с этим Смегом? — поинтересовался толстяк.
— Это мудрый старина слорин, — сказал Пэйнтер. — Семь слогов, если я правильно услышал его имя.
— Думаешь, он подозревает?
— Весьма уверен, что да.
— Что же нам делать?
— То же, что всегда. Мы захватили их корабль. На какое-то время съедем с квартиры.
— Ооо, опять это! — жалобно возопил толстяк.
Пэйнтер шлепнул его по брюшку.
— О чем стонешь, Джим? Когда понадобилось, ты поменялся в это тело из Мак-Нарби. Такова жизнь. Меняешься, когда приходится.
— Я только начал привыкать к этому перемещению.
Бартон Мери топнула ногой.
— Но это такое красивое тело!
— Есть другие тела, дитя, — сказал Пэйнтер. — Такие же красивые.
— Сколько времени у нас осталось, как ты думаешь? — спросил Джим.
— А, мы получили несколько месяцев. Единственное, в чем можно быть уверенным со слоринами, так это в их осторожности. Они не многое делают быстро.
— Я не хочу уходить, — заныла Бартон Мери.
— Это же не навсегда, детка, — попытался ее успокоить Пэйнтер. — Однажды они про нас забудут, и мы вернемся. Слорины хорошо приспосабливают планеты для нашего вида. Вот почему мы их терпим. Разумеется, они изрядно тупы. Они слишком усердно работают. Даже корабли и то сами делают… за что мы им весьма благодарны. Они не знают другого общества, кроме бюрократического. Но это их проблемы, а не наши.
— А что ты сделал с правительственными инспекторами? — спросил Смег, хватаясь за плечо Пцилимина, когда машину бросало в особенно глубокую рытвину.
— Я их порасспросил у себя в офисе, затенив его как следует и надев темные очки, — ответил Пцилимин. — Не пользовался… мыслеоблаком.
— Это хорошо, — сказал Смег. Он замолчал на какое-то время, потом буркнул:
— Никак не могу выбросить из головы это проклятое стихотворение. Крутится и крутится.
— Стихи, говоришь? — спросил Рик.
— Да. Это написано каким-то местным юмористом. Что-то похожее на «На блохе есть меньшие блошки, что ее терзают. А на них еще меньше, и тоже кусают». И все это продолжается до бесконечности.
