— Но, черт, что же нам делать теперь? — вырвалось у Стефани.
— Давайте закажем что-нибудь выпить, — предложила Кати, подзывая официантку. — А потом решим.
После трех рюмок водки с тоником (Кати) и трех бокалов белого вина (Стефани) они перешли на «ты» и посвятили друг друга в подробности своих отношений с Джеймсом. Обе решили, что должны говорить со всей откровенностью, не боясь задеть чувства друг друга. Так Стефани узнала, что секс у Кати был первоклассный, но Джеймс всегда отказывался обсуждать возможность иметь ребенка, оправдываясь тем, что уже испортил жизнь одному и не хочет рисковать второй раз. А Кати выяснила, что для Стефани секс был большой редкостью, зато Джеймс недавно сказал ей, что неплохо бы родить второго ребенка. Чем дольше они говорили (и выпивали), тем больше нарастала в них обида на Джеймса и на то, как он с ними поступил. В пять минут четвертого они готовы уже были его повесить, утопить и четвертовать.
— Так вот, — подвела итог Стефани. — Его необходимо наказать.
— Как пить дать, — согласилась Кати. Она не привыкла ненавидеть, но теперь алкоголь и испытанное унижение ударили ей в голову.
— Вот только не знаю, как именно.
Кати задумалась. В голове слегка туманилось, но все же она не теряла нити происходящего. Конечно, Стефани права. Что ты делаешь другим, то возвращается к тебе. Это будет карма, просто карма, лишь с небольшой помощью извне.
— Что для него важнее всего? — размышляла Стефани. — Только, разумеется, это не мы с тобой.
— Что о нем подумают люди! — не колеблясь сказала Кати и сама удивилась, почему так уверена. Верно ли это? Жаль, что в голове немного мутится. Не стоило все же напиваться средь бела дня.
— А что — пожалуй, — засмеялась Стефани.
— Он, например, попросил заказать ему икру на день рождения, чтобы произвести впечатление на друзей. Представляешь — икру!
— На день рождения? Откуда ты узнала? — спросила Стефани озадаченно.
— Ну, так я же все устраиваю, — сказала Кати. — Вечером в воскресенье. Все придут.
Стефани обалдело смотрела на нее.
— Значит, вечером в субботу он отмечает свой первый сороковой юбилей, подготовку которого взвалил на меня, а воскресным вечером станет праздновать второй раз, уже благодаря твоим трудам. Он просто небывалый козел!
Кати, которая уже несколько недель как начала подготовку к юбилею Джеймса и старалась, чтобы этот праздник стал его лучшим днем рождения, почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
— Я даже спросила его — может, пригласить его родных, но он ответил — нет, он в субботу просто тихо посидит с близкими друзьями и их детьми. И что Финн тоже будет, а он единственный из родных, кто его волнует.
Стефани захохотала:
— И вдобавок еще человек сорок! А мне он велел не приглашать никого из Линкольна, потому что им слишком далеко добираться и едва ли у нас понравится.
— А кто же придет? — спросила Кати.
— Его друзья, тут он не соврал. Коллеги, соседи, родители приятелей Финна…
— А Питер и Аби тоже объявятся?
— Надеюсь, что да, — ухмыльнулась Стефани. — Просто умираю, как хочу с ними познакомиться.
— И я тоже! Может, я предложу ему пригласить их в Линкольн и посмотрю, что он ответит.
Стефани втянула в себя воздух.
— А что, если так? Если мы скажем ему, что все знаем, прямо в разгаре одного из праздников — перед всеми его друзьями и коллегами? Публичное разоблачение, это хорошо сработает.
Кати кивнула. Ее сердце отчаянно билось — она только не была уверена, от спиртного или от волнения.
— Хорошо, — выговорила она нервно.
— Ты уверена, что сможешь? — спросила Стефани. — Я пойму, если ты откажешься.
— Шутишь? — возразила Кати слегка заплетающимся языком. — Я просто предвкушаю, как это будет, — добавила она не слишком убедительно.
— Но нам нужно все тщательно подготовить. Продумать все наши действия.
— А какие будут действия?
— Прежде всего — он ни за что не должен заподозрить, будто что-то не так. Нам надо вести себя абсолютно естественно. Пусть он считает себя любимым, так потрясение окажется сильнее. Чем больше он будет думать, как ему хорошо с нами, тем больнее его тюкнет.
Когда они встали, чтобы проститься, Стефани обнаружила, что нетвердо держится на ногах. Кати потянулась, чтобы обнять ее, и она неловко ответила ей тем же, лишь долю секунды сомневаясь, уместно ли это. Потом обе несколько смутились, осознав, что момент расставания еще не пришел и надо вместе дойти до станции, где одна собиралась сесть на поезд, а другая поймать такси. На платформе они еще раз обнялись. Наташа права, подумала Стефани, это и впрямь становится странным.
