— Правительственные машины! — с тревогой сказал солдат, проворно втянул крылья в бока стреломобиля и снова сменил высотную окраску на защитную рыжую, для бреющего полета: теперь машина мчалась над холмиками и впадинами, держа дистанцию метров двадцать от грунта. Личная боевая машина командира правительственных войск была отменного качества, но Конрад, схватившись за поручни, предпочел бы пассажирский аппарат попроще: те неспособны так точно держать высоту, зато их не швыряет и не качает столь жестоко над неровностями почвы. У Конрада кружилась голова, его тошнило.
— Пронесло! — бодро сказал солдат и стал сбрасывать скорость: показались первые городские здания.
Машина по-прежнему летела стрелой, не выпуская крыльев, но больше не трясло. Испугавшие солдата правительственные машины — три маленьких, почти неразличимых пятнышка в сумрачном полудневном небе — исчезли в стороне. Они, по-видимому, патрулировали над городом, пресекая попытки мятежников завоевать господство в воздухе. Благодаря умелому маневру Микаэла Убуби с уборкой крыльев, переменой окраски и быстрым снижением, патрульные стреломобили не обнаружили их машины. Теперь опасностей надо было ждать не с воздуха, а с земли, ибо на улицах шло сражение: там бежали люди, слышались хлопки гранат, зудящее пенье больших орудийных импульсаторов. Конрад хотел было приказать своему спутнику не ввязываться с бухты-барахты в уличный бой, но солдат и сам разобрался в обстановке. Он привалил стреломобиль к стене продовольственного склада и ловко набрал на клавиатуре окраску машины под кирпич, и скоро уже в двадцати шагах нельзя было различить, где стена, а где летательный аппарат.
— Быстрей наружу, господин мятежник! — крикнул солдат и помог Конраду выбраться на улицу, ибо, оставаясь в машине, они демаскировали ее цветом своей одежды.
— Пойдемте искать штаб боевых дружин, — сказал Конрад и двинулся в глубь города. Солдат Микаэл Убуби шел следом, страхуя своего нового начальника от нападения сзади.
Они прошли всего несколько шагов, как из-за угла вывернулась орава вооруженных, разномастных, дико орущих людей. Последний, наставив импульсатор на Конрада, яростно закричал:
— Стой, кто идет? Почему в армейской форме? Солдаты правительства у нас в тылу! К стенке шпионов!
У Конрада от страха перехватило горло. Внутренний Голос не подал голоса — видимо, тоже растерялся. Но солдат Микаэл Убуби смело шагнул вперед и молодцевато отрапортовал:
— Я больше не солдат правительства, я личный охранник господина Конрада Подольски. Мой славный командир стоит перед вами, господин предводитель, и ждет знаков почтения, ибо он собственной своей геройской рукой…
— С ума слезть, какое вранье! Еще ни один шпион не уходил живым из могучих рук Франциска Охлопяна! К стенке, говорю вам!
К предводителю подошел высокий, страшно худой человек в одежде летающего монаха и положил руку на его плечо.
— Умерься, Франциск! Надо допросить этих молодцов. Если они из правительственных войск, то они смогут рассказать, по какой дороге нам безопаснее скрыться.
К ярости в голосе Франциска Охлопяна стало примешиваться отчаяние. Он все так же неистово орал, но в его выкриках слышался уже не только гнев, но и слезы.
— О чем допрашивать? Для чего? Мы окружены! С минуты на минуту прибудет их страшный дракон Фердинанд Шурудан и заглотает нас всех. Солдаты ждут только его прилета, чтобы двинуться в последнее наступление. А Фигероя нет и нет! Пропал наш великий Марк Фигерой! Сгинул, провалился в преисподнюю! Бежим, Антон Пустероде, бежим, пока живы. Вот-вот в небе промчится стреломобиль дракона! Расправимся с этими правительственными ублюдками — и деру!
— Можете не опасаться прилета господина майора Шурудана! — промолвил солдат Микаэл Убуби. — Майор импульсирован, а его стреломобиль стоит вон у той стенки, мы на нем прилетели. Я был личным охранником майора Шурудана, а теперь я — верный охранник господина Конрада Подольски, который на моих глазах своей бестрепетной рукой предал майора заслуженной казни.
Франциск Охлопян впился ошалелыми глазами в Конрада, еще не проронившего ни звука.
