— Девчонки, пойдемте в гостиницу, а то Галина Дмитриевна уже звонила, интересовалась, где мы, — примирительно сказал Юрка.
Я вытащила из сумки мобильник. Один пропущенный звонок. Странно, я не слышала вызова. Как будто в тени собора стала недосягаемой, хотя это, конечно, опять фантазии — скорее я просто заслушалась рассказчика.
Но пора идти. Не нужно обращаться в Гидрометцентр, чтобы предсказать: сегодня нас ждет буря.
По возвращении нас действительно ждала хорошая выволочка, после которой мы были отправлены сначала под конвоем в столовую, где уже остывал в общем очень даже неплохой ужин а-ля шведский стол, затем — по своим комнатам.
— И что с вами делать, — вздыхала классная. — О чем только вы думаете! Поймите, вы подводите не только себя, но и меня. Пока мы находимся здесь, я за вас отвечаю.
— Извините, Галина Дмитриевна, — серьезно произнес Юра. — Больше не повторится.
Мы с Наташкой молчали. Мне было действительно стыдно. Разумеется, я не хотела никого подводить…
А ночью мне приснился странный сон.
Воздух был сер от густого дыма и обжигал огнем легкие. Каждый вдох давался с трудом. Я продиралась сквозь него, едва переставляя отяжелевшие ноги.
Где-то на горизонте пылал пожар, окрашивая небо в тревожный оранжево-черный. Оранжевое пламя, черный дым. Гул огня, крики людей, лязг металла смешались в один тугой клубок. Все бежали куда-то. Я не понимала, что происходит, но тоже побежала — мимо суматошно мечущихся людей, мимо полуразрушенных зданий, спотыкаясь на выщербленной мостовой.
И вдруг весь этот шум притих, отошел на второй план, и сквозь него донесся громкий перестук копыт.
«Это за мной», — явственно, как и бывает во сне, вдруг поняла я.
Мне стало страшно и захотелось забиться далеко-далеко, в любую щель, лишь бы не попадаться на глаза тому, кто приехал за мной.
Я повернула, бросилась в какой-то проулок, пытаясь укрыться среди низких полуразрушенных домов… Но было поздно. Дробь конской поступи доносилась уже со всех сторон, и в один миг передо мной вдруг возник огромный, вороной, как мрак ночи, конь. Он поднялся на дыбы и забил копытами перед самым моим лицом. Я вскрикнула. Восседающий на коне человек был одет в глухие вороненые доспехи. На его шлеме красовалась когтистая птичья лапа, а лицо скрывало опущенное забрало.
Рыцарь протянул ко мне руку в латной перчатке.
Я отступила и метнулась прочь, но поздно. Сильная рука схватила меня и, подняв, швырнула на седло. Я захлебнулась студеным воздухом и поняла, что не могу дышать от пронзительной боли в груди, и снова закричала.
* * *
— Марина! Марина!
Я чувствовала, как чья-то рука трясет меня за плечо, но боялась открыть глаза.
— Марин, что с тобой?
Понемногу я начинала понимать, что слышу Наташкин голос. Разомкнув плотно закрытые веки, я убедилась, что нахожусь в гостинице, в своей постели, а обеспокоенная подруга стоит надо мной в одной ночной рубашке.
— Это ночной кошмар, — произнесла я не слишком уверенно. В груди еще ощущалась смутная боль, а ноздри, кажется, до сих пор улавливали запах дыма и металла.
— Ты кричала, — пояснила Наташка, усаживаясь на край моей кровати.
Я молча кивнула, все еще пытаясь прийти в себя. Очень странный сон. Очень живой и яркий. Настолько, что даже реальность после него кажется бледной, будто смазанной. Опять рыцарь. Хотя, если подумать, для сегодняшнего сна есть весьма логичное объяснение. Встреченный парень рассказывал мне о рыцарях-тевтонцах, штурмах и ратных подвигах. Очевидно, истории произвели на меня большее впечатление, чем мне самой показалось вначале.
— Мне снилось, что меня похитили, — тихо проговорила я. — Рыцарь в шлеме, украшенном птичьей лапой… Он уже снился мне. Сама не знаю почему, но боюсь его до дрожи.
— Не бойся, это только сон, — успокоила подруга, присаживаясь на кровать рядом со мной. — Мне тоже иногда снятся повторяющиеся кошмары. Один из них — про то, как я застреваю в лифте. Но ничего, пока обходилось…
Я кивнула, и мы помолчали.
— Марин, а как ты думаешь, мы с Юркой друг другу подходим? — Наташка зябко поежилась, устроилась на моей кровати, подтянув к подбородку ноги, обхватила их руками.
