Это должен быть вечер, решил он. Тогда свет будет падать идеально, и он сможет запечатлеть момент, когда ее безупречную кожу окутает теплое золото заката. Усыпанный веснушками нос и рот, немного великоватый с точки зрения общепринятых идеалов, лишь добавляют ее лицу земной красоты. Ее тень лишь намекает на абрис обнаженного тела под хлопковой тканью платья. Он снимает ее на пляже, на фоне прибоя цвета ее глаз. Переливающаяся теплая волна окатывает песок под ее ногами.
Каким-то удивительным образом Мэгги Рассел удавалось соединять в себе невинность и ранимость с невероятно сильной сексуальной притягательностью. Эффект получался поистине интригующим. Нику хотелось поймать его при съемке; он знал, что у него получится. Он поместит ее фотографию на обложку фотоальбома, который надеялся издать, когда у него появится время, чтобы превратить свою любовь к фотографии в нечто более серьезное.
А сейчас ему пора вернуться к работе. Огденский отдел ФБР послал его в Сакраменто в качестве штатного фотографа «Трибюн» не для того, чтобы он тратил время, вожделея красивую девушку-репортера. Его послали ее защищать. Владелец газеты, с которым Ник встречался лишь однажды, был единственным, кто знал правду о нем и его задании. Возглавляя небольшую группу агентов, подобранную полицейским отделением Сакраменто, Ник также имел дополнительное бремя работы в «Трибюн», где должен был выглядеть достаточно убедительным и обвести вокруг пальца не только босса-фоторедактора, но и других сотрудников. А это означало, что ему придется из каждой минуты выжимать по максимуму.
Ник выпрямился в кресле и достал из стола папку, в которой находился отчет коронера о жертве, убитой около недели назад и найденной в мусорном контейнере. Он уже изучил его вдоль и поперек, но каждый раз, прочитывая заново, надеялся заметить что-нибудь пропущенное ранее. Что-то способное пролить свет на серию жестоких убийств, которые начались на Восточном побережье около четырех месяцев тому назад, затем переместились в Миссури и Колорадо и, наконец, достигли Западного побережья.
Жертву звали Сара Риттер. Ее смерть увеличила число погибших до семи. Европейской расы, тридцати пяти лет, она была блестящим профессионалом и имела степень магистра по английскому языку Калифорнийского университета в Дэвисе. Сара преподавала во вторых классах начальной школы в пригороде, имела типовой дом с тремя спальнями и двумя ванными, двоих детей, собаку и мужа – страхового агента.
К несчастью, она также подверглась жестокому нападению – была изнасилована, получила множество ударов ножом, после чего ее тело выбросили в мусорный контейнер. Оставалось загадкой, как она оказалась в такой дали от дома, почти в двадцати милях от Мидтауна.
Ник сжал переносицу. Почему выбрали именно ее? Предыдущие шесть жертв, включая девушку-репортера из Сиэтла, были моложе. Три женщины жили одни, одна – с любовником и еще одна – отдельно от мужа. Возраст между двадцатью и тридцатью. Что привлекало к ним убийцу? Что именно подвергло их риску?
Уж точно не легкая доступность. Все убийства были достаточно сложны в исполнении. Жертвы не жили на улице. Не были наркоманками или проститутками. Все имели дом и работу, а некоторые и семьи. Кроме того, между ними не просматривалось никакой очевидной связи – они не принадлежали к одному книжному клубу, не заканчивали одну школу, не ходили в один колледж и не переписывались между собой ни по личным, ни по деловым причинам. Насколько Ник смог выяснить, жертвы вообще друг друга не знали. Объединяло их единственное – тот факт, что они стали жертвами одного и того же убийцы.
Случайный выбор, за исключением Лолы Филмор, девушки-репортера. Здесь были личные причины.
Ник взял другую папку, пролистал бумаги и выбрал письмо, которое впервые привело его в Сакраменто. Полученное почти месяц назад штаб-квартирой ФБР, оно было отпечатано на обычной офисной бумаге стандартным струйным принтером фирмы «Хьюлетт-Пакард». В нем не было ничего необычного, во всяком случае, такого, что могло бы помочь. Но сам текст письма проливал некоторый свет на психологию убийцы.
