…Старший менеджер фирмы «Курс», Алексей – потом Лена забыла его фамилию – сидел напротив нее на стуле, предназначенном для посетителей, и ждал пока Лена выяснит порядок лицензирования реализации продуктов интеллектуальной собственности.
Такие вопросы в торговом отделе районной администрации еще не решались – обычно лицензии выдавались на продажу простых товаров от колбасы до большегрузных автомобилей – и что делать с «интеллектуальной собственностью», никто не знал.
И не только в отделе торговли.
– Итак, вы реализуете информацию о инновационных технологиях…
– …Районированных в пределы Московской области, – продолжил Алексей, начатую Леной фразу.
Алексей был лет на пятнадцать моложе Лены, но в его взгляде, ей почувствовалось что-то раздевающее – она, безусловно, нравилась этом молодому человеку, как мгновенно нравится девушка, встреченная в метро.
Ни к чему необязывающей нравильностью.
– Технологии, – как говорил один мой бывший знакомый, – Это то, в чем мы безнадежно отстали.
А именно они приносят прибыль.
Мы же, вынуждены жить на ресурсах.
И, потому, мы не богатая, а бедная страна, – улыбнулась Лена, вспомнив слова Петра.
– В России, – улыбнулся в ответ Алексей, – Есть не только огромные ресурсы, но и красивые женщины.
А технологиям научимся.
Потом, он опустил глаза и тихо спросил:
– Место этого бывшего вашего знакомого, теперь свободно?
Молодой человек перечислил без запятых три прилагательных, никогда не соответствующих настоящему художнику, хотя Лена и не обратила на это внимания…
…Сидевших в «Макдональдзе» через несколько столиков от них с Ликой, Петра и его друга, Лена увидела сразу. И, тут же отметила про себя, что ей приятно то, что художник с товарищем, а не с девушкой.
Первым ее порывом было встать и уйти, а потом наступили воспоминания, и территория поступков была оккупирована тем, что промелькнуло в ее памяти.
Оккупация завершилась словами, которые Лена произнесла вслух:
– Место занято…
– Ты, что, Ленка? – глядя на подругу, прищурив глаза, спросила Лика.
Лена очнулась окончательно:
– Так, ничего… – ответила она, и, неожиданно для себя, добавила:
– Место свободно…
– Понятно, – проговорила Лика, – Психиатру…
…И, после небольшого молчания, проговорила вновь:
– Нам самим, видно то, к чему мы стремимся.
Другим – только то, к чему мы пришли…
…Для того, чтобы трезво оценить свою неуверенность, нужно быть очень уверенным в себе человеком…
– …Ревнуешь? – прервал молчание Иван.
«Из двух любящих, один всегда раб», – почему-то подумалось Петру, но он не сказал этого другу.
– Не ревнуют только те, у кого нет шанса быть обманутыми, – вздохнув и нелицемеря, ответил Петр, потом вздохнул еще раз:
– Впрочем, я реализовал свой шанс полностью. Так, что это – уже и не ревность, вовсе, а старая, как могильный холм, тоска.
И еще – игра.
Игра, в которую я уже не хотел бы выиграть.
– А, может, просто боишься начать новую партию?
– Не боюсь.
Только я больше не знаю правил.
– Ты не можешь ее забыть, – проговорил Иван, и Петр солгал другу: – Могу.
– Хочешь, я пойду за их столик, и приглашу ее сюда?
– Не хочу, – ответил Петр.
Если бы каждый мог разобраться в том, чего он хочет – возможно, люди хотели бы совсем иного.
– Тогда, я пошел, – сказал Иван.
– Почему?
– Потому, что ты этого хочешь…
…Петр видел, как, улыбаясь, Иван склонился над столиком, за которым сидели две женщины, поцеловал им обеим руки и проговорил что-то.
После этого, Лена встала, легким профессионально женским движением поправила юбку, и направилась к столику, за которым Петр остался в одиночестве.
Это был ее поступок…
…Того, о чем, после этого, говорили Иван и Лика, он не мог слышать, и, глядя на Лену, даже не заметил того, что те заговорили друг с другом:
– Надеюсь, они дообщаются до правды, – сказала Лика.
– Я тоже надеюсь.
– Хотя, – Лика перешла на улыбку, – От своей женщины правды добиться трудно.
– Есть то, от чего добиться правды еще труднее, – вздохнул поэт.
– От чего же?
– От своей эпохи, например…
…Когда Лена села напротив Петра, они оба помолчали, и это молчание могло бы продолжаться столько, сколько ему было угодно потому, что каждому из них троих – Петра, Лены и молчания – было неизвестно, как это молчание прервать.
