Шор повернулся к пустой кафедре, спиной к Майклу. Он опустил голову, прикрыв лицо рукой и поставив локоть на колено, но он не молился.
Хьюз, все еще сидевший вполоборота, лицом к строптивому свидетелю, сказал:
– Кто
тебеповерит? Ты же не думаешь, что правительство не сможет все отрицать? Ты слышал о дезинформации, придурок?
Шор посмотрел на Хьюза.
– Дон, заткнись. – Потом он повернулся и произнес, обращаясь к Майклу: – Мы договорились.
Хьюз выпалил:
– Ты с ума сошел, Шор? Ты собираешься позволить этой заднице…
– Прошу тебя, Дон, – сказал Майкл, – это церковь, помнишь? Потише. Немного уважения. Пожалуйста.
Шор нервно зашептал «маршалу»:
– ПЗС не продержится и секунды, если Сатариано обратится к прессе. Программе придет конец. Никто нам не поверит. Мы станем «Уотергейтом» правоохранительных органов. Мистер Сатариано будет… Точнее, мистер Смит будет…
– Вообще-то, – перебил его Майкл, – я буду мистером О'Салливаном.
Не замечая важности момента, Шор отмахнулся.
– Хорошо, хорошо, это самая меньшая из проблем… Итак, вы с Анной соберете свои вещи и поедете с нами, что потом?
– Не будем забегать вперед, – сказал Майкл. – Вы еще не слышали всех моих условий.
Глаза Хьюза широко раскрылись.
–
Всехусловий? О Боже.
Гулкое эхо повторило последнее слово.
Тихо, терпеливо, покорно Шор спросил:
– Чего еще ты хочешь, Майкл?
– Во-первых, я хочу рассказать вам кое-что. Кое-что, чему
выможете не поверить. Это одна из причин, по которой я выбрал эту церковь для нашей встречи. Не важно. Понимаете, у меня было то, что иногда называют прозрением.
Хьюз нахмурился.
– Что?
Глаза Шора были закрыты.
– Недавно кое-что случилось – кое-что личное, чем я не хочу с вами делиться. – «Потому что тогда пришлось бы рассказать вам правду об убийстве Сэма Гьянканы», – мысленно добавил Майкл. – Но давайте не углубляться в подробности, скажем просто: я начинаю новую жизнь.
Шор покачал головой, снова вздохнул и спросил печальным голосом:
– И что это будет за новая жизнь, Майкл?
– Когда-то давно я выбрал путь… дорогу. Которая вела к насилию и мести. И, оглядываясь назад, я думаю, что она не принесла ничего хорошего – ни мне, ни кому-нибудь другому. Прямо здесь, в этом святом месте, джентльмены, я говорю вам, что больше не хочу мести. Я надеюсь, что больше никогда в жизни мне не придется совершать насилие.
Хьюз, развеселившись, сказал:
– Что ж, слава Богу, браво.
Шор, успокоенный, бросил на Хьюза мрачный взгляд, потом просиял и произнес:
– Ну, это условие, которое я принимаю с удовольствием, Майкл. Честно говоря, я бы даже настаивал на этом.
– Понял, – кивнул Майкл и предупреждающе поднял руку. – Но у меня нет моральной преграды против самозащиты или защиты дочери.
– Хорошо, – сказал Шор и улыбнулся более натянуто, чем обычно. – Кто может поспорить с этим? Итак, мы закончили?
– Почти. Гарольд, вы должны арестовать Дона.
Шор снова улыбнулся, решив, что это шутка, но тут заметил напряженное лицо «маршала».
Глаза Майкла впились в выразительные небесно-голубые глаза, подчеркнутые индейскими скулами, и произнес:
– Ты, может, и не знаешь, что такое прозрение, Дон… Но тебе чертовски повезло, что оно у меня было. Иначе ты был бы уже мертв.
Хьюз тяжело сглотнул.
– Что, черт возьми, ты несешь? Ты что, под кайфом? – Он повернулся к Шору. – Гарри, этот парень сумасшедший, или под наркотиком, или еще что-нибудь в этом роде – он несет какую-то чушь!
Майкл спокойно продолжал:
– Прошлой ночью Гьянкана сказал мне, что ЦРУ сделало красивый жест, решив возместить ему различные неудобства, и отдало ему меня. И они сделали это через кого-то в ПЗС, Гарри. Появилась какая-то брешь в системе защиты. Но на самом деле только вы двое участвовали в переселении моей семьи на всех этапах – программа создана по принципу «строго секретно», правильно, Дон? Очень строго. Все контролируется.
Хьюз качал головой, болезненно улыбаясь.
– Гарри, ты не поверишь этому дерьму. Я не знаю, зачем ему это, почему он это делает, может, он в это верит и так расстроен из-за смерти жены, что…
Майкл ударил Хьюза. Изо всех сил. Под высокими сводами церкви раздался громкий звук.
