К вечеру мы вернулись в Варшаву и ночью прямо с правительственного приёма в честь праздника возрождения Польши, сердечно распрощавшись с товарищами В. Гомулкой, А. Завадским, Ю. Циранкевичем, министром обороны генералом М. Спыхальским и другими руководящими деятелями Польской Народной Республики, вылетели в Москву. Было жаль расставаться с гостеприимной Варшавой, с радушно встретившими нас польскими друзьями. Но время очень «поджимало», ибо через несколько часов после возвращения на Родину мы должны были отправиться в новый дальний путь — в западное полушарие, на Кубу.
Ровно полмесяца продолжалась эта поездка. Экипаж нашего «Ил-18» под командованием замечательного лётчика и прекрасной души человека Ивана Грубы мастерски провёл воздушный лайнер по маршруту протяжённостью почти в 40 тысяч километров, т. е. примерно столько же, сколько пролетел корабль «Восток» по орбите вокруг Земли. Кто-то из товарищей, сопровождавших меня в этой поездке, назвал наш маршрут орбитой мира и дружбы. И это верно: визит в героическую Кубу, в Бразилию и Канаду носил исключительно дружественный характер, проходил в обстановке сердечности.
Много тысяч километров отделяют революционную Кубу от Советского Союза, но она близка сердцу каждого советского человека. Вот почему мы летели туда в очень приподнятом, радостном настроении. Каждый из нас много читал о Кубе, о мужественной борьбе смелого и свободолюбивого кубинского народа за независимость своей родины. Всю многочасовую дорогу туда над Атлантическим океаном мы провели в разговорах об истории Кубы, о её настоящем и будущем. На борту нашего воздушного лайнера оказалась только что вышедшая в издательстве «Правда» книга очерков советских журналистов, побывавших в гостях у кубинского народа. Книга эта сразу пошла по рукам, мы все прочитали её и как-то ещё больше внутренне подготовились к ожидавшим нас встречам с кубинскими друзьями.
Так незаметно подошли последние часы полёта.
— Идём на траверзе Флориды, — сообщил Иван Груба, выйдя на минутку из пилотской кабины.
Флорида… Мыс Канаверал… Оттуда примерно в те квадраты океана, над которыми мы пролетали, опускались капсулы ракет «Редстоун» с Аланом Шепардом и чуть было не утонувшим Гриссомом. Я невольно взглянул в иллюминатор на поблёскивающие за редкой облачностью волны Атлантики. Там, оставляя за кормой хорошо заметный с высоты в 10 тысяч километров след, курсом на Флориду шёл какой-то большой военный корабль. Сообща мы определили — авианосец. Не поджидает ли он здесь падения ещё какой-нибудь ракеты? Кстати сказать, они почему-то далеко не всегда точны в своём движении. Показывали же нам на Кубе одну такую ракету, запущенную с мыса Канаверал и упавшую на кубинские поля. К счастью, она не нанесла повреждений, весь убыток — одна сражённая ею корова. По этому поводу кубинцы сложили немало весёлых, но весьма язвительных анекдотов по адресу американской ракетной техники.
Синяя гладь Атлантики сменилась зеленоватыми водами граничащего с нею Карибского моря. И вот уже под крыльями «Ил-18» появилась красноватая земля Кубы с её пальмовыми рощами и плантациями сахарного тростника. Скорее одеваться! Зная, что на Кубе всегда жарко, товарищи, снаряжавшие нас в полёт, снабдили меня и летевшего вместе со мной генерала Н. П. Каманина специальной формой — белые открытые рубашки, белые тужурки и брюки, белая обувь. К этой форме полагались ещё и военные фуражки с белыми чехлами Друзья по экипажу, критически оглядев нас, признали, что выглядим мы очень импозантно.
— Со страшной силой, — применив моё любимое выражение, определил кто-то.
Но все эти приготовления оказались напрасными. Переоблачаясь в свои белоснежные костюмы, мы не заметили огромной грозовой тучи, наплывавшей на Гавану. Едва наш «Ил-18» приземлился на гаванском аэродроме и, прорулив через строй почётного караула голубоблузых «милисианос», стоявших вдоль всей посадочной полосы, остановился на отведённом для него месте возле здания аэропорта, как грянул гром, засверкали молнии, разразился тропический ливень. Такого ливня, признаться, я никогда не видел.
