— Ну, как вы, товарищ лейтенант? — поинтересовался сержант у летчика. Тот в ответ только пожал плечами, слегка покосившись на девушку, продолжающую держать его за локоть. В этот момент к Винарскому подрысил Кацнельсон, задыхаясь от усердия и быстрого бега.
— Один там был, товарищ сержант. Готовый. Только сапоги от него и остались.
— Ну и хорошо, — подытожил командир. — А вас, барышня, как звать-величать? — он вновь повернулся к девушке.
— Ольга, — с небольшой заминкой ответила та, недоуменно сравнивая значки на петлицах у вопрошающего и того, кто стоял рядом с ней.
— Он старший, — глухо пояснил лейтенант.
— Понятно, — Ольга кивнула и закончила уже по всей форме. — Ольга Фомина. Младший сержант Красной Армии.
— Сержант Винарский. 12-я танковая бригада РККА.
— Танковая бригада? — удивилась девушка и тут же, опомнившись, извинилась. — Простите, товарищ сержант, не знала просто, что у нас танки есть. Да, кстати, бросьте вы это, — она поморщилась и указала взглядом на Синицына, собирающего оружие убитых бандитов. — Кустарщина же китайская. Из них стрелять невозможно. Отказ за отказом.
Винарский кивнул бойцу, и тот бросил на землю все собранное с налетчиков барахло.
Антон, брат Ольги, все это время продолжал сидеть на земле, опираясь спиной на высокое колесо изрешеченного пулями автомобиля. Болела голова, да и позвоночник постреливал от каждого неосторожного движения. Все же бандиты успели слегка попинать его ногами, пока их не завалили эти странные бойцы в до боли знакомой форме. Удивительно, но юноша всем сердцем чувствовал что-то родное в тех парнях, что стояли рядом с сестрой. И вроде бы ничего особого в них нет, и сами они ненамного старше Антона, но лица! Лица их, обветренные, усталые, запыленные, словно бы освещались изнутри какой-то верой, верой в то дело, которому только и стоит посвящать свою жизнь, всю до конца, без остатка. И правдой. Правдой, что стоит у них за плечами. Чем-то они были похожи на дядю Сережу, заменившего Ольге с Антоном погибшего девять лет назад отца. Тот тоже, бывало, сжимал губы и хмурил брови, почти как этот сержант-танкист. Или, например, лейтенант, немногословный и чуть смущенный, но как же лихо он с "фашиками" разобрался. И двое красноармейцев в х/б. Стоят спокойно и как будто расслабленно, но в то же время внимательно и цепко следят и за кустами, и за лесом, да и что греха таить, его, Антона, тоже из виду не выпускают. А вот еще один танкист в разорванном шлеме и с рукой на перевязи, вылезающий из трофейного "Гелена". Кряжистый и спокойный как слон, но автомат на плече висит так, что в любую секунду готов поймать цель и залить свинцом вражину. "А, кстати, зачем ему этот календарь?".
— Командир, — слегка напряженным голосом произнес Барабаш, протягивая сержанту раскрашенный яркими красками глянцевый лист. — Глянь-ка на это.
— Чего это? Это календарь такой что ли?… Ага… год деревянной… козы… — брови Винарского в изумлении поползли вверх, и он непонимающе уставился на Макарыча. — Какой еще на хрен козы? Что за бред, Макарыч?
Но Макарыч в ответ лишь пожал плечами, закатил глаза и принялся невозмутимо разглядывать какую-то точку на небе, предоставляя командиру право самому принимать решение. Сержант свернул лист в трубочку, несколько раз качнулся с пятки на носок, а затем ударил этой своеобразной бумажной дубинкой себя по колену и хорошо поставленным голосом отдал приказ:
— Младший сержант Фомина. Остаетесь здесь, с братом. — и, больше ничего не объясняя, развернулся, решительно махнул рукой своим бойцам и зашагал к стоящему невдалеке танку. Синицын с Кацнельсоном переглянулись и поспешили за командиром, за ними последовал ухмыляющийся Барабаш. Крайним ушел Микоян, ободряюще улыбнувшись девушке напоследок. Ольга с недоумением посмотрела им вслед, а затем присела рядом с братом и принялась его ощупывать на предмет повреждений. Лейтенанту очень хотелось остаться, он с досадой воспринял приказ командира, но все же приказ есть приказ, пусть даже командир младше тебя по званию. "В конце концов, мы пока еще никуда не ушли", — подумал Володя и повеселел. — "Черт. Какая же она все-таки… славная".
