Тем временем "камуфлированные" распахнули дверцы прижатой к обочине машины и выволокли из нее двух человек. Пассажиром оказался молодой парень, почти мальчишка, лет пятнадцати, и его сразу опрокинули на землю, лицом вниз, заставив положить руки на голову. Водителем же была девушка. Двое нападавших ухватили ее за руки и прижали к боковине кузова. Третий, судя по уверенной властности движений, командир, что-то спросил у задержанной, но в ответ, видимо, получил нечто, не очень его устраивающее, поскольку скривился и с размаху ударил даму в живот. Девушка бессильно согнулась и исчезла из поля зрения наблюдающих за развитием ситуации красноармейцев. Пулеметчик уже не глядел в сторону разведчиков, целиком сосредоточившись на лесополосе, как на наиболее опасном участке, и потому Барабаш рискнул поделиться с товарищами своими соображениями.
— От, скоты, — прошипел он со злостью. — Девку бьют, как фашисты какие.
— Серафим Макарович, а вы на форму, на форму гляньте, — зашептал лежащий рядом Марик.
— А что форма? Форма как фор…
— Да нет, не на этих, — перебил Макарыча Кацнельсон. — На парне… и на девушке тоже. Вон, смотрите.
— Ёшки-матрешки! И вправду! — подтвердил Барабаш, присмотревшись к одежде уложенного на асфальт юноши. Во что была одета девушка, он разглядеть не мог — мешал кузов автомобиля. Но, поднапрягшись, мехвод вспомнил отдельные детали, поначалу не отмеченные взглядом, но глаз все-таки зацепившие.
— Наша форма, наша, — продолжал жарко шептать Кацнельсон. — Гимнастерки, сапоги, петлицы даже и знаки нарукавные. Только галифе синие, ну, как у кавалеристов или летчиков, ага…
— Ага, ага, — передразнил Макарыч красноармейца. — Ты ж сам давеча уверял, что войны тут нет. Как же? Нет ее? Вот она, война-то. Вот тебе и ага… студент.
Марик обиженно замолчал и покосился на лейтенанта. Летчик, конечно же, слышал разговор танкистов, но ничего не сказал, продолжая наблюдать за развитием событий на дороге. А там происходило следующее. Девушку подтащили поближе к парню, и главарь налетчиков опять о чем-то спросил ее. Результат был тем же, что и в предыдущий раз- ответ не устроил командира напавших. Он вновь ударил девушку, только уже не в живот, а по лицу — сильно, наотмашь. Голова задержанной дернулась, из разбитой губы потекла кровь.
— Все, парни. Я пошел, — тихо произнес летчик.
— Да ты что, лейтенант? Да они же тебя щас… — Барабаш попытался было остановить лейтенанта, но тот только отмахнулся:
— Отставить. Все нормально, все под контролем. Вы только, как выстрелы услышите, так сразу огонь открывайте. Первым делом пулеметчика, а потом остальных. Только меня и ребят не зацепите. Ну. Все. Пошел.
Засунув пистолет в кобуру и скинув шлем, Володя отполз от импровизированной засады метров на десять, поднялся из травы и уверенно зашагал к стоящим на дороге машинам. Как учил его в свое время отец, голова должна оставаться холодной. Всегда. Даже когда все висит на волоске. И если не хватает уверенности и знаний, все равно надо оставаться самим собой, и никто не должен усомниться в твоей силе и в той правде, что стоит за тобой. "Ну что ж, информации мало. Но кто враг, уже понятно. Значит, уверенность и нахальство. Да, да, обыкновенная наглость. Пусть считают, что я вправе отдавать приказы. Даже им. И пусть боятся".
В обрывках фраз, долетавших до красноармейцев, несколько раз мелькнули слова, произнесенные на армянском и, кажется, на грузинском. "Вот на этом мы их и подловим". Двое бандитов, державших парня, имели ярко выраженную кавказскую внешность, лица еще двоих скрывались под надвинутыми на глаза длинными козырьками странных головных уборов. К какой национальности принадлежал пулеметчик, тоже оставалось неясным, но особого значения это не имело — его участие в предстоящем разговоре сводилось к минимуму. А вот главарь был, похоже, славянином — говорил он, по крайней мере, по-русски.
Семь пар глаз, включая девушку и того, кто с пулеметом, уставились на идущего к машинам лейтенанта. Стволы автоматов моментально нацелились в его сторону, и лишь стрелок на крыше "автобуса" не стал разворачивать оружие, продолжая косить одним глазом на лесополосу. Руки слегка на отлете, твердая уверенная походка, насмешливое и одновременно злое выражение лица появившегося непонятно откуда человека, видимо, немного смутили бандитов. Впоследствии даже сам Володя не мог понять, откуда у него в тот момент проявился такой талант к лицедейству.
